Гвендолин сидела на кровати. Почти одетая, почти спокойная. Вглядываясь в карманное зеркальце. Возвращая губам лиловый блеск. Кудрявые волосы шапкой на плечах, нос с горбинкой. И сияющий, полный праздничной рассеянности взгляд.

О, ГДЕ?! ГДЕ ОНА, ТА ЦЕПЬ, НА КОТОРУЮ МУДРЫЕ РОДИТЕЛИ САЖАЛИ ЕЕ В ДЕТСТВЕ?

- Зачем вам? - спросила Гвендолин. (Неужели он сказал это вслух?) - Снова приковать меня? Так мальчик завтра найдет себе другую. Приковать его? Так он завтра повесится на этой цепи. Если вы только кумекаете, что я имею в виду.

Грегори возник где-то сбоку. Напряженный, как - нет, уже не козленок, но маленький леопард. Готовый кинуться на защиту. Сверля горячим глазом из-под русого чуба.

Гвендолин спрятала зеркальце и помаду, встала. Задвинула поглубже предательскую бретельку, застегнула верхнюю пуговицу жакета. Подошла к Грегори и нежно поцеловала его в лоб.

- Мы очень, очень - крест на сердце - удивили друг друга, да? Но ты впредь слушайся мистера Райфилда. Не вздумай больше самовольничать. А то он рассердится всерьез. Он ведь очень, очень умеет сердиться. Только еще сам не знает об этом. Если вам ясно, о чем я толкую.

Она осторожно протиснулась к лестнице, пошла вниз. Держась очень прямо, ведя пальцем по перилам. Легко рассекая и отметая волны упреков, угроз, обвинений. Надела рыжее пальто, вышла в снежные сумерки. Кипер махнул рукой, поднялся к себе.

Что-то ведь было, было в запасе приятное. Что-то хорошее все же вызревало из тревожных событий этого дня? Ах, да - конечно! Наливалось соком сладкое яблоко мести. Он положил на стол лист бумаги, достал авторучку - подарок Долли. Начал писать, с наслаждением выводя каждую букву.

"Дорогой доктор Мэтьюс!

Спешу сообщить вам, что в моем отношении к белоклювому дятлу произошел резкий и болезненный перелом. Моя страстная любовь к этой птице претерпела внезапную трансформацию: из экологической она стала гастрономической. Визиты к психиатру не помогли.

Я страстно мечтаю попробовать нашего дятла на вкус. Если он попадется мне в заповедном лесу, я не смогу совладать с собой - подстрелю его, невзирая ни на какие запреты. Я мечтаю ощипать его перо за пером. Или нет, мне объясняли опытные охотники: можно сделать аккуратный надрез на груди и потом стянуть кожу вместе с перьями, как наволочку с подушки. Видимо, как и всякую дичь, его следует сначала хорошенько вымочить в уксусе. Затем можно обмазать тестом с орехами. И печь в духовке при температуре 380 градусов часа полтора. У меня начинается обильное выделение слюны и желудочного сока, когда я представляю себе вкус ножки или крылышка белоклювого дятла.

Как вы сами понимаете, дальнейшая финансовая поддержка с моей стороны была бы просто кровожадным лицемерием. Все равно как если бы я жертвовал деньги на ферму, которая будет выращивать мой любимый деликатес. Но я уверен, что тысячи других идиотов будут по-прежнему слать вам чеки и дело ваше будет цвести и крепнуть, чего я вам сердечно желаю. Ваш К.Р."

III-5. Предложение

Ответ на письмо пришел так быстро, словно доктор Мэтьюс каким-то чудом заготовил его заранее.

"Дорогой мистер Райфилд!

Конечно, ваше письмо меня весьма опечалило, даже, можно сказать, шокировало. Наше сотрудничество начиналось так успешно, и вдруг - этот неожиданный, необъяснимый поворот вашей психики. Зажарить белоклювого дятла! Как вам могло прийти в голову такое кощунство? Это все равно что истопить печь натюрмортами Сезанна или оклеить стены рукописями Дарвина.

Должен также предупредить, что белоклювые дятлы окружены какими-то таинственными силами. Несмотря на то, что их осталось так мало, влияние этой породы на людские дела и судьбы бывает очень сильным и опустошительным. Замечено, что человек, причинивший какой-нибудь вред этой птице или вызвавший ее неудовольствие, очень скоро сталкивается с серьезной жизненной проблемой или даже несчастьем. Вдруг одна за другой начинаются всякие беды: ухудшение здоровья, финансовые затруднения, развал семьи. Иногда темные детали прошлого всплывают на поверхность, и человек теряет уважение окружающих или даже приходит в столкновение с законом.

Так что подумайте, мистер Райфилд, хорошенько подумайте. Когда вам снова захочется отведать мяса белоклювого дятла, пойдите в хороший ресторан и закажите обычного фазана. Вдруг это поможет?

Даю вам отсрочку на присылку следующего чека в две недели. Буду ждать с надеждой и пониманием. Ваш д-р. Мэтьюс".

Но две недели истекли - и ничего не случилось. Потом еще одна. И еще. Видимо, колдовская сила белоклювых дятлов ослабла. Ее уже не могло хватить даже на мелкую каверзу. Наоборот, цепочка мелких удач украсила веточки жизни, как новогодняя гирлянда.

Пришла открытка из Лондона. У Джози все складывалось хорошо, в новой клинике ее встретили приветливо, даже почтительно. Школа была в двух шагах от квартиры, дочка могла ходить туда пешком. А если Джози ничего не грозит, доктор Мэтьюс может провалиться в преисподню, в люк, в любую дыру - хоть экологическую, хоть озоновую. Никто о нем не пожалеет.

Сержант Ярвиц совсем затих. От него не было ни звонков, ни писем, ни повесток. Видимо, понял, что мистера Райфилда вряд ли могли увлечь затеи с летающими трупами. Срок подписки о невыезде истек. После долгого перерыва пальцы души осторожно пробовали воды невиноватости и свободы. И опьянялись их пенистой новизной.

Грегори оказался покладистым, нетрудным жильцом. Добровольно взял на себя роль уборщика, повара, прачки. Разгребал снег, менял перегоревшие лампочки, прочищал засорившийся водопровод. Ему ничего не стоило вбить новый гвоздь для термометра; или заделать щель в оконной раме войлочной прокладкой; или завинтить шурупы в дверной ручке, болтавшейся вот уже несколько лет.

Кипер принес ему гору учебников, и он честно занимался по школьной программе. Написал сочинение на тему "Секс и раса в Америке". Честно бегал по вечерам к телефону-автомату звонить домой. Приносил мелкие семейные новости. Которые Кипер бережно подхватывал и украдкой уносил к месту ремонтных туннельных работ. Как птица уносит веточки на постройку гнезда. И ему казалось, что туннель между ним и Долли вновь наполняется светом и теплом. Мальчик помогал ему в этом, сам того не зная. Ведь он был ее плоть, ее боль, ее страх. И каждый дюйм сближения с ним сближал его и с ней, с Долли.

Иногда, возвращаясь домой с работы, Кипер чувствовал в комнатах слабый запах ванили. А в ванной находил незнакомый тюбик зубной пасты. А Грегори смотрел на него блуждающим взглядом. Так смотрит усталый лосось сквозь плотный речной туман. Кипер делал вид, что это его не касается.

Ведь действительно - с какого возраста мы должны считать человека взрослым?

Александр Македонский в пятнадцать лет сел на коня и, ко всеобщему удивлению, повел армию на завоевание мира. Сегодня ему не продали бы пачки сигарет, бутылки пива. И все, что ему оставалось бы, - возглавить уличную шайку и повести ее на завоевание соседнего квартала. Вызывая великое удивление родителей, учителей, психиатров, полицейских.