- Очень мудро. А я теперь вспоминаю, что у другого народа - кажется, у норвежцев - был обычай, чтобы жених и невеста провели накануне свадьбы три дня, прикованные друг к другу цепью. Чтобы поняли смысл слов "брачные узы".

- Я бы не смогла. Для меня любая неволя - пытка. Сразу начинаю рваться прочь. Наверное, никогда не выйду замуж по-настоящему. Остается только ирландский вариант.

- Я согласен. Чем меньше формальностей, тем лучше. Тем более, что ты знаешь обо мне всю подноготную. У тебя даже есть мой анализ крови. Наверное, ни одна невеста не расследовала прошлое своего жениха так тщательно, как ты. А когда доживем через год до жертвоприношений, мы добудем где-нибудь белоклювого дятла. И я своими руками распотрошу эту вредоносную птицу на каменной вазе в моем саду.

- Но что будет с Грегори? Значит, ему придется вернуться домой?

- Зачем? Если захочет, пусть остается с нами.

- Мальчику нужен материнский глаз.

- Вот ты и станешь для него таким глазом. Мы усыновим его - и дело с концом! Наверняка у каких-нибудь народов существовал обычай "усыновление левой руки". Эй, Грегори! Хочешь сменить родителей? Иди сюда, взгляни на кандидатов.

Ошеломленный Грегори, спустившись на несколько ступенек, смотрел на обнявшуюся парочку. Черная головка на белом свитере, руки закинуты за шею... Как быстро это случается у взрослых! А потом они будут пилить нас, молодых, за поспешность, необдуманность, распущенность. Поглядели бы на себя.

Он покрутил пальцем у виска и отправился наверх. Дописывать сочинение на тему: "МИФ ОБ ЭДИПЕ: ОТЦЕУБИЙСТВО ИЛИ ЗАКОННАЯ САМОЗАЩИТА?".

III-6. Месть белоклювых дятлов

"И после этого они жили долго и счастливо и накопили много денег и всякого добра..."

Эта концовка детских сказок часто всплывала в памяти Кипера в те зимние месяцы. Потому что дом с лифтом стал похож на каменный домик Третьего поросенка или на тот сказочный теремок, куда стекаются, спасаясь от опасности, недальновидные зверюшки. Опасность была до поры не видна, она затаилась где-то неподалеку безымянным полицейским волком, юридическим кашалотом, белоклювым коршуном. И обитатели теремка ухитрялись легкомысленно забыть об острых зубах, клацающих где-то во мраке. Они даже получали удовольствие от привкуса неведомой угрозы. Они радовались новизне и непредсказуемости друг друга.

НЕ ЖДИТЕ ОТ БЛИЖНЕГО ЗАРАНЕЕ ОДОБРЕННЫХ ПОСТУПКОВ - И ТОГДА ЦВЕТОК ЕГО НЕПОВТОРИМОСТИ РАСКРОЕТСЯ ДЛЯ ВАС.

Нет, не мог маленький чемоданчик Эсфири вмещать такого количества вещей. Это тоже был явно сундучок из сказки. Он не подчинялся законам Эвклидова пространства. Платья и джемперы, флаконы и тюбики, мочалки и гребенки, туфли и береты, чашки и блюдца, тарелки и кастрюльки... На стенах там и тут появились картинки с видами Иерусалима, на окне - новая занавеска, на полке - новая вазочка. Кипер ловил себя на том, что мысленно сочиняет рекламу ко всем этим безделушкам. Идеи рождались легко, вещи просились в кадр. И это могло означать только одно: что он любил все, что она принесла в его дом, в его жизнь.

Еще одна сказочная удача: Грегори и Эсфирь мгновенно нашли общий язык. Им всегда было о чем поговорить. Эсфирь рассказывала истории разысканных ею беглецов. Грегори делился с нею идеями своих изобретений. Иногда они погружались даже в пучину политических дебатов. И Кипер слушал их с удовольствием. Ему так нравилось, что они совсем не копаются в себе. Чужие дела и судьбы занимали их гораздо больше, чем свои собственные. Полине не удалось бы выудить из них и пятиминутной исповеди.

Но больше всего их почему-то радовали истории об очередном провале добрых намерений. Эти сюжеты они извлекали из газет, из радиопередач, с экрана телевизора и смаковали за ужином как десерт.

- Хотите послушать печальную повесть о заботливых пожарных? - начинал Грегори. - Однажды под их блестящими касками поселилась тревожная мысль: что будет, если к возникшему очагу огня помчатся сразу две пожарные машины? Все другие автомобили, конечно, будут разбегаться от воя сирены, уступать им дорогу. Но готовы ли они к встрече друг с другом? Ведь они несутся на большой скорости, правила им не указ. И мысль эта зрела, разрасталась, заполняла огнестойкие умы и вылилась в постановление: отныне при постройке новых городов ширина улиц должна быть такой, чтобы две пожарные колымаги, несущиеся навстречу друг другу на скорости пятьдесят миль в час, могли безопасно разминуться. А для этого улицы должны быть шириной чуть ли не в футбольное поле. Поэтому, если вы попадете в новый американский городок, не удивляйтесь его пустынному виду. Жители на одной стороне улицы не знают своих соседей на другой стороне - им просто не разглядеть друг друга. Но зато пожарная машина может нестись на пожар на любой скорости. Тем более что в городке, как правило, она всего одна-единственная. И столкнуться с другой не сможет, даже если бы захотела. А обитатели городка так и не узнают, кого они должны благодарить за свои асфальтовые пустыни.

- И наши бездомные не знают, кого благодарить за нехватку мест в ночлежках, - подхватывала Эсфирь. - Потому что одни доброхоты идут на других стенка на стенку - попробуй тут разберись. Вот я читала вчера, как одни добряки собрали денег на новую ночлежку. Строить новый дом слишком дорого, но добрый город продал им хороший пустующий дом за доллар. И на собранные добрые деньги этот дом был прекрасно отремонтирован и готов к открытию. Но в последний момент приемная комиссия отказалась дать разрешение. Почему? Потому что в свое время другие добрые люди пожалели стариков, живущих в домах без лифтов. И добились постановления: если строится дом высотой больше четырех этажей, лифт в нем должен быть обязательно. А отремонтированная ночлежка была высотой в пять этажей. Добрые защитники бездомных пытались спорить. Они уверяли, что их будущие постояльцы готовы подниматься пешком с этажа на этаж, из столового зала в спальный. Что будут собраны нужные подписи под нужным письмом. Но строительный код - это прочнее, чем закон. Никто не помнит, кто и когда его принимал. Поэтому отменить или нарушить его - невозможно. Поэтому новенькая ночлежка до сих пор пустует.

Еще одно чудо - Грегори согласился возобновить учебу. И даже уверял, что в местной школе - в отличие от прежней - можно услышать что-то интересное о новостях техники. После уроков честно звонил матери, докладывал о прошедшем дне. Долли приняла его ультиматум, поверила, что это не пустая угроза. Больше не настаивала ни на чем. Не рассказывала о том, как она извелась, что не может заснуть без снотворного. (Об этом Кипер узнавал от Эсфири). Робко расспрашивала, что у него надето на голове, какая обувь на ногах. Новые зимние ботинки? Но откуда у тебя деньги? Можно мы тебе передадим несколько долларов через Эсфирь? Ведь она-то знает, где ты прячешься, и честно хранит секрет. Грегори милостиво соглашался принять дань. И потом исчезал на субботу и воскресенье.

- Лучше не спрашивай "куда?", - советовала Эсфирь. - Зачем нам знать? Вспомни Экклезиаста: "Кто умножает познания, умножает скорбь".

В начале весны пришло очередное письмо от Школьного учителя.