Писать. Я могла бесконечно писать, и это приводило все мои мысли в порядок. Когда я выливала очередную порцию негатива на бумагу, мне казалось, что этого со мной не происходило. Что этого не было…я описала в дневнике все свои страдания, всю свою боль – в особенности описала то, что чувствовала, когда Кай меня насиловал. Когда приставил пистолет к моему виску, чтобы оттрахать в рот.

Не думаю, что Стоунэм станет это читать. Он смотрел на дневник с полнейшим равнодушием. Или, на худой конец, «Пусть пишет. Чем бы дитя не тешилось…».

Но мне было приятно. Что Кай подарил мне то, в чем я действительно нуждалась. А кулон по-прежнему тихонько меня душил…ощущать его на своей шее – это все равно, что чувствовать сжатую ладонь Кая на своем горле двадцать четыре часа в сутки.

– Он прекрасен, – шепчу я, когда мы переглядываемся в самолете. Прижимаю блокнот к груди и искренне улыбаюсь Каю.

Ну, пожалуйста. Перестань. Не будь агрессором.

К моему счастью, губы Кая дергаются. Он прячет улыбку за кулаком, глядя на меня исподлобья. Все-таки он помешан на подарках.

– На здоровье, киса. Ты заслужила, – он снова уходит в себя и снова глушит виски.

А это уже не очень приятно звучит. Насосала на блокнот и кулон. На путешествие в Дубай и Австрию. Я очень дорогая проститутка.

Эта мысль давит на меня жестче, чем давление в самолете.

– Зачем мы едем туда? И почему ты берешь меня с собой?

– Ты знаешь.

Конечно, знаю. Аукцион? Черная папка? Когда эти жестокие игры закончатся? Когда? Ведь я вижу…вижу, что Кай, порой, не так безнадежен и бездушен, как мне иногда кажется.

Я запуталась. Я не знаю, кто он…

Но самое ужасное, что я смотрю в свое отражение и уже плохо понимаю, кто я?!

– В прессе мои дела не афишируются. Я вложил в это очень много денег. Но у меня банковский и нефтяной бизнес. Это самые крупные, а так сеть ресторанов, клубов, по мелочи. В этих же кругах вертятся и люди моего уровня. Ясин, например. В Штатах мы собираемся не так часто, особенно когда дело касается не самых законных вещей, – он говорит это буднично-отстраненным тоном. – В другой стране я чувствую себя в безопасности.

– Ты, правда, хочешь стать президентом? – хихикаю я, отправляя шоколадную конфету в рот, и запиваю ее чаем. Кормят на борту, как в пятизвездочном отеле. Разумеется, мы летим в личном самолете Кая.

Жаловаться мне сейчас глупо. Я не рабыня…не рабыня…я что-то большее.

Тешу себя этими мыслями и надеждой.

– Это интервью? Журналистка, – фыркает Кай, глядя на мои губы. На то, как я облизываю шоколад. А потом он медленно так…невзначай переводит свой полный желания взгляд на кабинку туалета.

Мне становится душно. А между ног влажное пламя желания.

– Я бы задала тебе несколько вопросов.

– Валяй.

– Расскажи о самом ярком воспоминании из детства. Ну, что-то вроде похода в Диснейленд или Юниверсал Студио.

– Ты издеваешься? Я так давно был ребенком. Не помню.

– Все мужчины – большие дети, – хлопаю ресничками, как идеальная кукла.

– Мое детство – это сплошная черная дыра, которую я хочу забыть, – он снова, задумавшись, смотрит в окно.

Может, Кай пережил что-то страшное? Например, видел смерть своего брата? Поэтому он такой псих?

– Почему твои родители развелись?

– Леа, нарываешься.

– Ты сам сказал, что могу спрашивать.

– Они не развелись. Женаты до сих пор. Фактически.

– А где твой отец? Я слышала он пропал…

– Так и есть. Пропал. Но я знаю, что он жив.

– Не хочешь его найти?!

– Нет, – слишком резко отрезал Кай, начиная выходить из себя. Боже. Я начинаю выпускать зверя на волю…

– Прости. Просто хотела узнать тебя получше.

– Мама отправила меня к бабушке и дедушке, сюда, когда я был ребенком. Она осталась с отцом, но постоянно приезжала ко мне. Я был весь в учебе и спорте…

– Спорте?!

– Ага. Сокер, баскетбол…я капитанил, – без интереса вспоминает он, но это лишь по голосу. В отражении на стекле я вижу его взгляд.

– Ты везде всеми руководил? Везде-везде?

– Сколько себя помню, киса. Я не могу иначе. Люблю всех строить.

– Тебе нужно было в армию.

– По-твоему я не был? Киса, я политик. Конечно, я был в армии.

– Я не думала об этом…и кем ты был там?

– Пилотом.

– Ого, – честно говоря, у меня нет слов. Я в шоке от того, что Кай вообще отвечает на такие личные вопросы.

– Столько много всего…как ты не разорвался?! Как все успевал?

– Жил за двоих, – коротко бросает он, и я почему-то думаю, что он вспоминает о своем погибшем брате. – Давай, последний вопрос.

– Я видела твою маму. Она бросила твоего папу с твоим братом? Или…ушла от него, когда он умер? Ты помнишь его?!

– Это, блядь, три вопроса, – бесится Кай, но потом отвечает. – Я не помню брата. Ему было два года, когда я его видел в последний раз. Помню, что был рад его рождению. А мама… да. Она ушла от отца, когда Коул умер. Это все, что я знаю из ее уст. Я маленьким был и не помню деталей, – но мое журналистское чутье никогда не подводило меня. Я знала, что в этой истории есть некое белое пятно, которое я пока не знаю. Либо Кай что-то не договаривает, либо не знает всего сам.

– Спасибо, что поделился, – щебечу я. Как-то на душе паршиво. Грустно. Не буду спрашивать о том, как именно умер его брат…видно, что для Кая это больная тема. Еще бы. Мейсон для меня тоже больная тема. Но я люблю своего брата, каким бы он ни был. Мой первый защитник. Лучший друг. И опора…

Я не могла жить с мыслью о том, что он гниет в тюрьме. Не могла.

Мы приземляемся в Австрии. Из окна я вижу огромные ветряные мельницы, красивые очертания скалистых гор, верхушки которых покрыты снегом. Еще в самолете я видела эту картину, и выглядела поверхность земли, как поверхность луны…

Чувствую, что здесь воздух куда чище и прохладнее. Кай одевает на меня короткую мягкую шубку, и я чувствую себя комфортно.

До сих пор не знаю, чего ждать от этой поездки. Но Кай вводит меня в курс дела уже в машине:

– Мы поселимся в загородном клубе-отеле. Территория огромна. Ты передвигаешься по ней только в сопровождении меня или охраны из пяти человек. Ясно? И я за тобой слежу. Даже не пытайся сбежать, – напоминает он, явно не понимая, что я уже не хочу сбегать. Не хочу, правда…если буду уверена, что он не одолжит меня своим друзьям и не будет заниматься со мной тем, что я видела на фото. – Живем в соседних комнатах. Так. Барт приедет на день позже. Завтра у нас вечеринка. Оденешь то, что я тебе скажу. Придут стилисты. Ты должна выглядеть дорого…