Дневное заседание суда было почти целиком посвящено допросам свидетелей обвинения, которые должны были доказать, что между ответчиком и жертвой на протяжении определенного времени существовал антагонизм. Нет, пожалуй, «антагонизм» — это слишком мягко сказано, эти двое просто ненавидели друг друга.

И все надежды, что нам, стороне защиты, удастся умолчать о сестре Барлоу — Милли, рухнули уже после вызова первого свидетеля. Им оказался Чарльз Пикеринг, тренер жокеев и наездников из Лэмбурна.

— Мистер Пикеринг, — обратился к нему королевский адвокат стороны обвинения, — насколько хорошо вы знали Скота Барлоу?

— Очень даже хорошо, — ответил тот. — Да он был мне почти как сын. Скот для меня стал жокеем номер один, сразу как только переехал на юг из Шотландии, а было это восемь лет назад. Он жил у нас, был членом семьи, когда еще только начинал.

— А насколько хорошо вы знали ответчика, мистера Митчелла?

— Ну, достаточно хорошо, — ответил тренер. — Он несколько раз выступал на моих лошадях, когда Скот не мог или получал травму. Ну и репутация у него была известная. Лучший жокей в стипль-чезе.

— Понятно, мистер Пикеринг, — сказал обвинитель. — Но нас больше интересует ваше личное Мнение о нем, нежели репутация. Вам ясно?

Чарльз Пикеринг кивнул.

— Скажите-ка нам вот что, мистер Пикеринг, — продолжил королевский адвокат. — Вы когда-нибудь слышали, чтоб мистер Митчелл и мистер Барлоу ссорились или спорили о чем-то?

— Да всю дорогу, — простодушно ответил тренер. — Прямо как кошка с собакой, только и знали, что задираться.

— Так что никакой особой любви между ними не существовало?

— Я бы сказал, нет, — ответил Пикеринг с улыбкой.

— А вы знаете, о чем они спорили?

— Да по большей части из-за сестрички Скота, — ответил Чарльз Пикеринг, пробив еще одну брешь в обороне защиты.

— Из-за сестры Скота Барлоу? — наигранно удивился обвинитель и даже развернулся к присяжным, чтобы до них дошло.

— Ну да, — ответил тренер. — Скот дошел до того, что обвинил Митчелла в убийстве своей сестры. А Митчелл только и знал, что твердил: «Заткнись, заткнись». И грозился тоже убить.

— Так прямо и говорил, этими словами?

— Именно, — ответил тренер. — И спор всякий раз шел об одном и том же. Сестра Скота покончила с собой примерно год назад, ну и он считал, что это Митчелл довел бедняжку до самоубийства.

— А до того, как сестра Барлоу покончила с собой, Митчелл и Барлоу были в хороших отношениях? — спросил королевский адвокат, уже заранее прекрасно зная, каков будет ответ.

— О, нет, ничего подобного, — сказал Пикеринг. — Они ненавидели друг друга долгие годы. Начать с того, что Скоту не нравилось, что Митчелл встречается с его сестрой.

— А когда это все началось?

— Года три-четыре тому назад, — ответил тренер. — Когда сестра Барлоу приехала из Шотландии и поселилась здесь, у нас, в Лэмбурне.

— Благодарю вас, мистер Пикеринг, — сказал обвинитель. И улыбнулся мне: — Свидетель ваш.

— У меня нет вопросов к свидетелю, ваша честь, — сказал я.

И Чарльза Пикеринга отпустили.

Мне нечего было спросить у этого свидетеля и исправить тем самым урон, который он нанес стороне защиты. Мне вовсе не хотелось, чтоб он стал вдаваться в детали: тогда неизбежно всплыла бы некрасивая история о том, как Барлоу рассказал жене Митчелла, что у ее мужа интрижка на стороне. Одно это могло бы послужить стопроцентным мотивом к убийству.

Однако надеждам моим на сохранение этой тайны не суждено было сбыться. И жили они ровно до того момента, когда следующий свидетель принес клятву.

— Мистер Клеменс, — обратился к нему королевский адвокат, — насколько мне известно, вы профессиональный жокей в стипль-чезе, я не ошибся?

— Да, сэр. Так оно и есть, — ответил Рено Клеменс с сильным ирландским акцентом.

— И вы успешный жокей? — спросил королевский адвокат.

— Успешный, сэр, — ответил Рено. — На данный момент занимаю первую строчку в рейтинге.

— И это означает, что в текущем году вы одержали больше побед, чем кто-либо другой?

— В этом сезоне да, сэр.

— Вы хорошо знаете ответчика?

— Да, сэр. — Рено покосился на Стива, быстро отвел глаза и теперь снова смотрел на ведущего допрос обвинителя.

— И мистера Барлоу тоже хорошо знали?

— Да, сэр. Знал.

— Вы когда-нибудь слышали, чтоб мистер Митчелл и мистер Барлоу спорили или ссорились? — спросил королевский адвокат.

— Проще сказать, когда они не ссорились, — ответил Рено. — Иногда лаялись даже во время скачек, всю дорогу. И нам всем остальным до чертиков это надоело.

— Ну и о чем же шел у них спор?

— Да обо всем, о чем только ни шел, — ответил Рено. — Но по большей части цапались они изтза сестры Барлоу, с которой у Митчелла был роман.

— А Митчелл был в это время женат? — осведомился королевский адвокат.

Вот и приехали, подумал я. Нет, только не это!

— Вначале был, — ответил Рено. — Но только не до конца.

— Случайно не знаете, было ли известно жене Митчелла о романе мужа с сестрой Скота Барлоу? — спросил обвинитель.

— Стало известно, как только Барлоу ей сказал, — ответил Рено.

— Это вы сами узнали, мистер Клеменс, или просто слышали от кого-то другого?

— Да от самого Митчелла и слышал, — ответил Рено. — Он часто орал на Барлоу в раздевалке, обзывал его Иудой за то, что тот выложил все жене.

— Ах ты, грязный лживый ублюдок! — взорвался Стив Митчелл. Вскочил, забарабанил кулаками в стеклянную перегородку.

Судья тут же застучал своим молоточком.

— Молчать! — приказал он. — В зале суда следует соблюдать тишину! — Он указал молоточком в сторону Стива. — Еще одна подобная выходка, мистер Митчелл, и вас удалят в камеру. Вам понятно?

— Да, ваша честь, — робко пробормотал Стив. — Прошу прощенья.

И Стив уселся на место. Еще один минус нашей стороне.

Представитель обвинения остался стоять, на губах его играла насмешливая улыбка.

— А теперь, мистер Клеменс, — он явно получал удовольствие от происходящего, — позвольте прояснить один момент. Вы только что говорили суду, что не раз слышали, как ответчик кричит на мистера Барлоу, обзывает его Иудой за то, что тот рассказал жене Митчелла о романе ее мужа с сестрой Барлоу. Я правильно понял?

— Да, сэр, — четко и уверенно произнес Рено Клеменс. — Правильно.

Мотив убийства Барлоу был теперь очевиден присяжным — по версии обвинения, разумеется.