Вслед за тем Баторий произвел смотр собравшимся войскам. Новый гетман сам устанавливал полки и роты, объезжая их в одеянии со знаками достоинства канцлера и гетмана: в красной шляпе, украшенной пером, с печатью на шее и со знаменем на копье. Войско оказалось довольно многочисленным, хорошо было вооружено и, несмотря на утомительный поход, имело бодрый вид[717]. Особенно выдавался своим блестящим видом отряд Замойского, солдаты которого носили в этом году уже не траурные, как прежде, а голубые одежды[718]. Литовцы привели с собой, как и прежде, тоже прекрасные отряды[719].

В тот же день, после смотра, армия выступила в поход двумя колоннами. Справа двинулись Литовцы, к отряду которых король присоединил еще свою гвардию под командой Нищицкого. Разделение на две колонны произведено было вследствие того, что пришло известие, будто отряд Татар в 7000 человек находится в стороне от того тракта, по которому двигалась Баториева армия. Литовцы должны были прогнать этого неприятеля. Известие оказалось верным. Но Татары, узнав, что против них выступило многочисленное войско, отступили к Пскову.

Авангардом главного корпуса, состоявшим из четырех рот конницы и двух рот пехоты, командовал радомский каштелян Станислав Тарновский. Ему приказано было идти под Остров и попытаться завладеть этой крепостью. За Тарновским следовал брацлавский воевода Збаражский со своим отрядом и частью Венгров. Он имел поручение опередить Тарковского, идти под Псков и, соединившись здесь с Литовцами, не пропускать подкреплений в город[720].

Спустя два дня (15-го августа) выступил в поход Замойский; за ним на следующий день двинулся король, за которым в арьергарде следовал Фаренсбах со своими Немцами.

Армия от Воронеча шла по стране населенной, изобиловавшей съестными припасами, так что лишений не приходилось испытывать. Но крестьяне с приближением врага убегали из своих деревень; оставались только весьма немногие.

По пути Баториевой армии лежала, как нам известно, крепость Остров. Она находилась на острове, образовавшемся вследствие разветвления реки Великой, построена была из камня, имела толстые стены, на которых по углам возвышались четыре башни, и на вид казалась неприступной[721]. Когда жители Острова узнали, что враг уже близок, они сожгли, по обыкновению, город, при чем погибли две церкви и три мельницы, и сами ушли в крепость, где был еще весьма красивый храм[722].

Под крепостью стоял уже четыре дня радомский каштелян, но попытки взять ее, как это ему было поручено, пока не сделал. Со своим полком он занял псковскую дорогу, а Уровецкий, командир двух пешних рот, входивших в состав его отряда, переправился через реку Великую и подвел шанцы ближе к крепостным стенам.

17-го августа прибыл к Острову Замойский, осмотрел, не сходя с лошади, крепость и, выбрав место для лагеря, вернулся назад к королю. Так как на вид замок казался неприступным, то осмотреть его пожелал сам Баторий, приехав с этою целью к Острову вместе с Замойским еще вечером в тот же день, долго осматривал крепость и только поздно ночью возвратился назад в свой лагерь[723].

На следующий день Замойский двинулся к Острову, а Баторий остался на месте. Явившись к крепости, гетман послал гарнизону грозную грамоту с требованием сдачи. Осажденные ответили на это требование мужественным отказом. «Почему вы себе не построили своих собственных замков? – кричали они. – Зачем приходите занимать наши? Но тут вам не Заволочье и не Невель»[724].

Затем они стали стрелять по неприятельским шанцам и отряду Замойского, старавшемуся занять позицию как можно ближе к замку. Во время этой перестрелки отряд Уровецкого потерял сорок человек убитыми. Расположившись лагерем, Поляки и Венгры в ночь с 18-го на 13-е августа устроили шанцы, поставили орудия и рано утром, на рассвете, стали обстреливать крепость[725]. Венгры действовали против восточного угла крепости, Поляки – против западного. В течение двух дней тем и другим удалось сделать пролом в обстреливаемых ими башнях, так что можно было идти на приступ, и Венгры готовы были броситься уже в крепость, но от нападения удержал их Замойский: он предвидел, что осажденные сдадутся без приступа, а потому желал сберечь силы своей армии[726].

Расчеты Замойского оправдались. Осажденные понадеялись сначала на свои каменные стены; они знали, что Баторию удавалось до сих пор зажигать только деревянные замки, но полагали, что в каменных они безопасны. Однако надежды их оказались тщетными: в стенах сделаны были проломы. Это привело осажденных в такое уныние, что они сдались на милость победителя (вечером 21-го августа). Им позволено было уйти из крепости со всем своим имуществом. Те, которые пожелают отправиться к своему государю, получили обещание свободного пропуска под прикрытием военных отрядов на протяжении нескольких миль; тем, которые останутся в своих деревнях, обещано королевское покровительство. В крепости оказалось 100 человек боярских детей, 200 стрельцов, жителей вообще 1500 человек, 5 пушек, много гаковниц и рушниц, а пороху столько, что победители возвратили себе с излишком тот, который они издержали при обстреливании крепости. Так как наступила уже ночь, то победители оцепили крепость стражей, чтобы никто оттуда не ушел[727].