— Семья страдала от такой ее преданности Коллинзу?

— Пожалуй, нет… Уж во всяком случае после войны, когда этот факт стал общеизвестным. Движение фениев всегда нашло бы себе сторонников в Ливерпуле, стоило ему только опереться на жителей Дублина. В те дни в Ливерпуле проживало много католиков ирландского происхождения. Даже больше, чем сейчас. И Патрик Бойт, отец Джейн, принадлежал к их числу. А Коллинз всегда пользовался популярностью в Англии. Когда его поезд прибыл в Лондон для проведения мирных переговоров с Черчиллем, толпа его чуть ли не на руках понесла.

Сузанна и так все это знала.

— Элис, а что еще вы можете о ней рассказать?

Старушка задумчиво повертела в руках стакан с ледяным кофе.

— Наверное, ничего. После гибели Коллинза и братоубийственной кровавой бани ирландской гражданской войны Джейн разочаровалась в прежних своих привязанностях.

— А вчера вы намекали, что много чего про нее знаете.

Элис Донт поерзала на стуле.

— В самом деле?

— Да.

На секунду Сузанна подумала, что ее собеседница ничего не добавит к своим словам, но та вдруг пробормотала почти неслышно: «Пожалуй, вреда от этого не будет… Все-таки восемьдесят лет прошло…»

Она разговаривала сама с собой. Именно себя пыталась убедить. Затем старушка вскинула глаза на Сузанну, и та поняла, что внутренняя борьба увенчалась успехом.

— У Джейн были какие-то неприятности с полицией. Она вдруг сделала очень резкие и серьезные заявления в адрес одного известного и богатого иностранца.

— Которого звали Гарри Сполдинг.

Элис Донт действительно передернуло при упоминании этого имени или Сузанне так просто показалось?

— Да. Про него. Выступила с обвинениями.

— А вам известно, о чем шла речь?

— Нет. В ту пору я была совсем маленькой. Мне никогда не рассказывали. Это вам придется выяснять самой.

— Я уже пыталась, — сказала Сузанна и махнула рукой в сторону библиотеки. — Ничего я там не нашла. Все угодило под бульдозер, как вы сами вчера уполлянули, когда рассказывали про снос биркдейловской библиотеки.

Элис Донт допила свой кофе. Ледышки звенели и побрякивали при ударах о ее вставную челюсть. Она опустила стакан.

— Есть одно место, где вы могли бы попытать счастья. Музей в черчтаунском Ботаническом саду. Если у Джейн Бойт имелось что сказать, и я в этом ни капли не сомневаюсь, она вполне могла оставить там на хранение кое-какие документы. Думаю, вам стоит попробовать там покопаться.

— Элис, а что с ней вообще случилось?

— Сломали ее, — просто и без обиняков заявила Элис. — Этот случай с американцем сломал ее окончательно.

— Я вижу, вы не хотите произносить его имя?

Элис Донт натянуто улыбнулась. Надела солнечные очки и взяла в руки сумочку.

— Никогда и ни за что. До последнего моего вздоха.

— Говорят, нам следует прямо смотреть в лицо своим страхам, — заметила Сузанна.

— Моего сына звали Дэвид. Он был замечательным мальчиком, который превратился в замечательного мужчину. И мудрым, несмотря на то, что творила с ним опухоль, практически до самой последней минуты. Но когда он произносил эту же фразу, то, как мне кажется, имел в виду страхи земные.

Элис подарила ей свою последнюю улыбку, развернулась и пошла прочь сквозь пляшущие солнечные зайчики и тени, которые отбрасывали кроны деревьев и навесы по обеим сторонам бульвара. Сузанна следила за ее величественной и немного деревянной походкой, пока светлый плащ старушки не затерялся среди вереницы туристов и покупателей. Тогда она тоже встала, пересекла дорогу и в турбюро спросила, в котором часу открывается музей при Ботаническом саду. Снаружи и внутри турбюро напоминало гигантскую теплицу, неизвестно почему возведенную в центре города, однако местные работники оказались весьма любезны. Девушка за информационной стойкой не знала часы работы музея и была вынуждена обратиться к справочнику, наводя тем самым на мысль, что искомое учреждение было, пожалуй, одной из самых непопулярных достопримечательностей этого курортного города. Сузанна решила, что это даже хорошо. Новый, интерактивный, «дружественный к пользователю» тип современного музея был ей неприятен и вместе с тем бесполезен. По мнению Сузанны, хранилище фактов о прошлом должно быть как раз старомодным. Ей распечатали карту-схему. Дорога к музею проходила по Лорд-стрит, затем сворачивала на восток по Роу-лейн. Она спросила, можно ли туда добраться пешком. Девушка скорчила гримаску, задумавшись над ответом. Туда мили три-четыре. Сузанна решила, что есть смысл прогуляться. Физическая нагрузка накажет ее за вчерашнюю выпивку и заодно поможет, наверное, избавиться от ее последствий.

По дороге в Черчтаун она не думала про Джейн Бойт и то, что может там обнаружить. Точно так же она не очень много размышляла на тему Гарри Сполдинга, во всяком случае намеренно. Напротив, Сузанна думала про Мартина, про его любовь и ласку и ту отвагу, которую он проявил еще до того, как узнал ее по имени. Храбрость Мартина произвела на нее очень сильное впечатление, причем Сузанна подозревала, что его отец и не догадывался о наличии такого качества в собственном сыне.

В тот день она ехала в метро по Восточной ветке. Ей требовалось самой ознакомиться с Брюнелевским туннелем под Темзой: готовился документальный сериал о викторианской технологии, и Сузанне поручили набрать материал про этого великого инженера. С собой у нее был ноутбук. В вагон ворвалась шайка хулиганов. Один из них напоказ держал тяжелый охотничий нож с широким лезвием, как у мачете. Ради устрашения, а может, чего и похуже. Когда вооруженный негодяй попытался выхватить ее компьютер, Сузанна по глупости вцепилась в ноутбук. Лезвие взметнулось, чтобы в следующую секунду полоснуть по лицу.

Удар принял на себя Мартин. Он возник как бы ниоткуда, выбросил руку вперед, желая защитить девушку, и нож со всей силы впился ему в предплечье. От неожиданности хулиган ослабил хватку, Мартин оттолкнул его, выдернул нож из руки и отшвырнул его в другой конец вагона. Затем улыбнулся и нанес серию ударов от себя. Ударов жестоких, проведенных с невероятной точностью и скоростью. По сути дела, он до беспамятства избил всю троицу, пока остальные пассажиры глядели в сторону и делали вид, будто ничего не происходит.

Мартин спас Сузанну от уродства. Это он сделал инстинктивно, не обращая внимания на боль или возможные последствия. После освобождения из-под ареста им занялись врачи и выяснили, что у него повреждено сухожилие. Драка в таком состоянии лишь усугубила тяжесть раны. Потребовалось сделать операцию, а на полное восстановление ушло четыре месяца физиотерапевтических процедур. Шрамы от бандитского лезвия и хирургического скальпеля останутся у него на всю жизнь.

Когда Сузанна попыталась выразить свою благодарность, по реакции Мартина стало ясно, что он не усматривал в своем поступке ничего особенного. Он считал, что в таких обстоятельствах любой человек на его месте поступил бы точно так же. Всегда есть правильный и неправильный способ поведения, и Мартин выбрал себе правильный путь, потому что… потому что так надо. Это была одна из черт его характера, которую любила Сузанна. Благородство — очень привлекательное качество, хотя имелись и другие. Сузанна потом не раз шутила на эту тему: рыцарь в сверкающих доспехах, девица в беде и так далее. Но, как бы то ни было, мужчины от этого только выигрывают. Кроме того, она считала, что подобное качество встречается весьма редко.