Ревнители совсем не зря обучаются владению оружием, которое можно держать одной рукой. Вторая всегда лежит на чернокниге.

Домик маленький, нищенький, всего на полтысячи квадратов, так что особо тут не разгуляешься. Иной, кстати, снять поспешно сложно, а те, кто сюда вселился, очень спешили. Не то чтобы это имело особое значение, просто становится понятно, почему молодой человек лет двадцати пяти и насквозь аристократичного вида, сидит, скучая, в биллиардной перед кабинетом, из которого раздаются раздраженные голоса. Довольно громко раздаются, поэтому молодой человек не слышит моего приближения. Он вообще старается утонуть вниманием в газете и чашке кофе, демонстрируя скуку.

— Здравствуйте, — очень негромко произношу поднявшийся по лестнице я, продолжая неторопливо шагать к сидящему. Походка расслаблена, рука в кармане, на лице улыбка. Очень… казуально.

Люди — рабы стереотипов. Мы живем в обществе, неосознанно подчиняясь гармонии нашего общего стада. Мозг запоминает, фиксирует и автоматически применяет множество ритуалов и изученных механик. Продавщица в магазине — она же человек, не так ли? Но для нас лишь некрасивая функция, которая проводит считывателем по штрих-кодам набранных товаров, а затем набирает сумму на клавиатуре, чтобы с нашей карточки списались деньги. Кондуктору нужно показать проездной, врачу уступить дорогу, перед женщиной открыть дверь.

На звук голоса нужно поднять голову, подставляя глаз под удар узкого лезвия. Но ты его не замечаешь, потому что наработанные социальные механизмы побуждают тебя первым делом оценить идущего к тебе с протянутой рукой человека как социально активный, но безопасный элемент, инициирующий диалог.

А вот теперь мне хочется совершить нечто категорически неприемлемое в любом адекватном социуме — взять чужую чашку крепкого и вкусного кофе, отхлебнуть, а затем нагло прислушаться к разговору на повышенных тонах за дверью. Молодой человек, точнее, его останки, еще трясутся мелкой дрожью, откинув голову с торчащим из глаза ножом.

Причина у происходящего, как и у моей безжалостности, очень проста. Я шел за Арией фон Аркендорф, рассчитывая сразиться со львом, а на деле столкнулся с последствиями действий смешной мыши. Она как раз за дверьми.

— Офец, ну фватит! Тут… пофторонние!

— Нет, не хватит! Ты кретин! Полный, безответственный, неудачливый кретин! Знаешь, что такое Аркендорф, кретин⁈ Это практически отдельное государство!

— Фвефарцы бы нифо…

— Заткнись, кретин! То, что ты младший и то, что тебя растили как будущего ревнителя, совсем не искупает пробелы в знаниях! Тем более в актуальных, идиот! Ты брата просил дать тебе сводку по баронству! Просил? Просил же, скотина⁈

— Фа!

— Так какого лешего мне в дом привозят баронессу, кретин?!! Это международный скандал!! Нашему роду проблем мало⁈ Как ты до такого додумался вообще⁈

— Я… я не фитал бумаги! Она офказалафь от пофта лифера, фаже не фтала уфастфофать! Как и эфот уфлюдок!

— А ты радостно влез, как только назвали твоё имя! Схватил подачку, как голодный пёс кость! Позорище! Все, что ты делал в этом городе — сплошной позор на мою голову!

Отхлебываю кофе. Знатная сцена. Семья баранов эти Ренеевы, иначе и не скажешь. Правда, злость всё равно кипит. Холодная, но обжигающая. Но трофейного кофе еще много.

Отец и сын продолжают склоку, причем, как понимаю, при посторонних. Кто эти посторонние — понятно, та самая пятерка, которую наняли, вроде бы, по мою душу. Поэтому я сижу рядом с уже остывающим молодым человеком и вслушиваюсь в ругань. Позиция довольно удобная — могу прострелить голову любому, кто выйдет из дверей кабинета, но надо бы знать, что за «специалистов» привёз с собой князь Ренеев. И где сейчас сама Ария.

Хотя… нет, подожду. Вкусный кофе. Крепкий и горький.

— Куда пошёл?!!

— Оф…

— Заткнулся! Сел около неё и сидишь! Первое, что баронесса должна увидеть — это твоё лицо, придурок! И ты будешь её убеждать в том, что мы её спасли так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Это будет правдой, сын. Когда ты её сюда притащил — ты подвел меня последний раз…

— Оф-фец!!

— Ты еще не понял? После краха в академии твоя жизнь не представляет никакой ценности! Все, что у тебя есть — это чернокнига! И я её заберу назад… только попробуй меня подвести еще хоть в какой-то малости! А теперь заткнулся! Сидишь и молишься, чтобы я выпутал нас из всего этого, мерзавец! А теперь к вам, судари мои…

Я насторожил уши, допивая кофе. Наконец-то что-то интересное!

Разговор было не очень четко слышно, потому что отвечающие графу «судари» говорили приглушенными голосами. Вскоре стало понятно почему — на людях была надета специальная защита против… электричества. Эти пятеро, вооруженные короткими дубинками, ранее должны были меня отмутузить в фарш, чтобы потом Ренеев-младший добил останки магией, но теперь у князя родилась другая мысль — когда меня доставят из ловушки, устроенной в доках, то эти пятеро молодцев должны отмудохать меня по другой причине. Как ворвавшегося в дом князя разбойника, у которого (и его людей) доблестный аристократ отбил несчастную баронессу.

Какая прекрасная идея.

Только у меня кончился кофе. И терпение. Молодой на диване, князь, судя по всему, не вооружен и вообще ничего не предполагает, пятеро амбалов в чем-то вроде резиновых сплошных комбинезонов и у них есть дубинки, твердые и короткие. Можно приступать. Не стоит искушать время, по моим следам могут прийти. Тут же есть магия.

Вхожу расслабленно и с улыбкой, точно также как подходил к брату нашего Юры. Всё, чего я хочу добиться от подобного поведения — секунды, а может, парочки, для оценки ситуации. Они у меня есть, потому что никто не ждёт испанскую инк… извините, нервы. Конечно же, я имел в виду молодого и слегка окровавленного человека в камзоле, чьи полы прикрывают два револьвера в руках.

Четверо у стены, стоят в ряд, как хорошо вымуштрованные солдаты. Странная броня, сильно напоминающая обмундирование мастеров по взрывному делу — дутая, серая, упругая. Пальцы у перчаток толстые, размером с сардельки, использовать такими обычное оружие невозможно. Седой худощавый человек за столом, острые глаза, острый нос, залысины, он еще не понял, кого видит. Его руки на столе, они пусты. Пятый «серый» стоит у окна, разворачивается ко мне. Тоже условно безопасен. А вот Юрий, молодой, горячий, взвинченный, сидящий на диване возле беспамятной Арии, он, этот молодой человек, как и полагается всем горячим молодым людям — вооружен. Плюс имеет гримуар, которым умеет пользоваться. Первая пуля ему.

Звука выстрела как такового нет. Револьверы вообще не то оружие, из которого надо палить залихватски, но можно, если расстояние смешное, а целей много. Так что я стреляю так, что грохот от двух опустошаемых барабанов сливается в одну короткую злую трель.

Голову Юрия откидывает назад, проделывая вместо носа дырку, с выходным отверстием во весь затылок. Мозг парня красиво разбрызгивается на портьеру. Следующие две пули в графа, но там что-то не так. Остальные распределяю по здоровякам в серой резиновой броне.

И…

…падаю на одно колено, извлекая из голенища «Рубикон». Я еще ничего не понял, но действую на автомате, отправляя по две пули в головы каждого из присутствующих. На всех магазина не хватает, поэтому человеку у окна, уже начавшему ко мне двигаться, ничего не достается.

Даже успеваю подняться, отбрасывая опустошенный пистолет. И улыбнуться.

А что еще остается, когда все выжили? Графа защитила… магия? Я видел короткие проблески чего-то, напоминающего силовое поле, в десятке сантиметров от его лица, когда в него летели пули. Его людям хватило защиты костюмов, не полностью, вон как стонут, а парочка даже упала и неловко пытается подняться, но ран нет, точно.

Фиаско.

Стоявший у окна богатырь в серой броне бросается на меня, растопырив руки, но мне достаточно лишь отшагнуть в сторону, одновременно активируя перед собой Щит, чтобы отбросить тяжеленного мужика прямо на его ошеломленных коллег. Физика тут, конечно, курит в углу, но не могу сказать, что этому не рад. Тяжелые мягкие фигуры,