— Я же тебе говорил? Ничего он не знает! — Он? Говорил? Я пораженно покосился на многоликого, но тот, как ни в чем не бывало, продолжил: — Придется теперь и этого убить… Как предыдущий десяток. Кровожадный ты, Диран! И так уже вся торговая площадь кровью залита, а тебе все неймется! Все мало, мало… И в кого ты такой уродился? А что, если здесь нет дома Махруда? Весь город будем вырезать?

— А что поделаешь? — пожал плечами я. Благо до меня, наконец, дошло, чего добивается оборотень. — Если нам нужен дом торговца рабами Махруда, а его тут нет, на кой марханг тогда нужен и город?

Оборотень вздохнул:

— Ладно, резать — так резать! Он же, этот Махруд, такой незаметный. Щупленький, смугленький…

Судья перевел испуганный взгляд с меня на рыжего, и вдруг в его глазах блеснула тень радости:

— Я… Я знаю! Я все знаю!! Сейчас, сейчас! Все расскажу, все покажу… Он неподалеку живет! Вперед по улице, направо и третий дом слева!

— Пошли, — вздохнул я.

Остановившись перед указанным судьей домом — огромным трехэтажным особняком — я, убрав меч, скомандовал Шамиту:

— Стучи в дверь, а я пока нашего проводника посторожу.

Рыжий окатил меня обиженным взглядом (типа, будут тут мной всякие командовать!) и яростно заколотил в дверь, словно она была его личным врагом.

Через пару минут, когда не добившись правды руками, оборотень решил почесать каблуки, на шум появился местный мажордом. Смерив оборотня взглядом (мы с судьей, точнее, я с судьей, зажатым под мышкой, и Тримом, решившим с какого-то переляку пожевать рукав роскошного одеяния вышеупомянутого господина — проголодался, наверно, бедненький! — притаились в тенечке), мажордом поинтересовался: чего угодно посетителю.

Посетитель сделал морду кирпичом и заявил, что ему угодно видеть господина Махруда. Дворецкий окинул рыжего презрительным взглядом и, бросив, что господин Махруд не принимает всяких там оборванцев и нищих, попытался закрыть дверь. Именно «попытался», потому что я, оттолкнув красно-желтого судью — тот уже окончательно был под стать расцветочке своего одеяния — и сообщив тому: «Свободен!», придержал дверь, не дав той захлопнуться.

Мажордом удивленно высунулся на улицу. Увидел ласково улыбающегося меня, выглядывающего из-за моего плеча Трима и Шамита, который нетерпеливо похлопывал по ладони кинжалом, и как-то резко облинял с лица.

— Так мне можно пообщаться с господином Махрудом? — предельно вежливо поинтересовался я.

— Не-не-не-не-не-не-не… — зачастил дворецкий.

— Он что, занят? — Я изобразил вежливое удивление, вскинув брови.

— Не-не-не-не-не-не-не…

М-да, похоже, другого ответа от него я не дождусь. А если…

Я улыбнулся во все — сколько там у меня сейчас клыков? — в общем, широко улыбнулся и галантно спросил:

— Я что, такой страшный?

На этот раз мажордом задушевно выдохнул: «Неээээээ…» — и сполз в глубокий обморок.

— На себя посмотри! — обидчиво сообщил я бесчувственному дворецкому, перешагивая через его тело и бросив грону: — Трим, проследи за выходом, пожалуйста. Всех выпускать, никого не впускать. Если что…

Грон понятливо фыркнул. Свобода действий ему очень понравилась. И, судя по ехидному прищуру, — другим она понравится мало.

На первом этаже ничего интересного не обнаружилось. На втором тоже. Разве можно считать чем-то необычным огромное количество обморочно-припадочных слуг, которые, стоило отвернуться, как-то шустро бросались к выходу на улицу.

Хи-хи, а там их ждал радостный оскал Трима…

Я всегда говорил, что Шамиту пора привести себя в нормальный вид! Вон как ужасно выглядит: слуги от одного на него взгляда в обморок падают! Ну не из-за меня же это, в самом-то деле? «Ты хоть сам в это веришь?» Ага… Тьфу ты! Еще с собой не разговаривал… Решено! Пока этот внутренний голос не требует от меня убивать всех и вся, не буду обращать на него внимания!

Единственное, между вторым и третьим этажом обнаружилась небольшая каморка, доверху заваленная книгами, в которой за столом сидел «малэсенький, худэсенький», как говорил один из слуг в Кардморе, парнишка. Услышав шум в коридоре (Кто топал? Я топал? Это все Шамит!), он вскинул голову и удивленно уставился на нас двоих. Ну по крайней мере, в обморок не падает. А значит, с ним можно вести конструктивную беседу.

— Вы хто? — выдохнул паренек, испуганно лупая глазами, но не выпуская из рук гусиного пера и не прекращая листать лежащую на столе книгу (впрочем, он не заглядывал в оную).

— Маргулы в пальто! — рыкнул Шамит. — Хозяин дома где?

— Многоуважаемый Махруд? — догадливо поинтересовался малолетний трудоголик. Ну хвала богам, хоть в тот дом попали! — На третьем этаже. В кабинете своем или в гареме.

— Тоже своем, — продолжил я за него, незаметно косясь на медленно багровеющего Шамита. — А где что находится?

— Гарем слева от лестницы, кабинет справа. Только вы в гарем не ходите! Все равно вас туда не пустят… — с заметным разочарованием произнес «худэсенький».

М-дя… ну и молодежь пошла, однако!

— Посмотрим, — фыркнул рыжий, направляясь к выходу из каморки.

Я было пошел за ним, но, уже выходя из комнаты, внезапно вспомнил:

— А ты вообще кто такой? Что здесь делаешь?

— Я? — оживился паренек. — Переводчик я. Недавно вот хозяину пергамент старинный привезли… Лет девятьсот ему, не меньше. Да пергаменту, а не хозяину! — заметив мои вздернутые брови, пояснил парнишка. — Так я перевожу. Господин Махруд ведь стариной интересуется. Вот только со старотемным у меня не очень. Приходится со словарем работать.

Старотемным? Оч-чень интересно…

— Что за пергамент? Покажи?! — потребовал я.

Рыжий, замерший в дверях, только скептически фыркнул, когда мальчишка благоговейно протянул мне пожелтевший от времени свиток.

Так… Что тут у нас?

Я пробежал взглядом по первой строчке, не особенно вдаваясь в смысл текста. Судя по префиксам и артиклям — действительно старотемный. Причем — центральной части империи. Вон сколько нечитаемых символов понавыписывали. Ладно, на досуге разберусь.

Скрутив пергамент в трубочку, я засунул его в голенище сапога.

— Отдайте! — взвизгнул мальчишка, ошарашенно следя за мною. — Меня… Со мной… Мне ж голову за него снимут!

— А ты скажи, что заходил злобный страшный монстр и все забрал, — насмешливо посоветовал Шамит.

— Не поверят, — размазывая по лицу чернила пополам со слезами, ответил переводчик.

Я похлопал его по плечу:

— Ладно, я сам об этом Махруду скажу.

Тихо всхлипнув напоследок, парнишка сполз по стене.

На третьем этаже, за большим холлом, действительно были расположены две двери. Одна — тяжелая, дубовая — направо, вторая — тонкая, резная — налево.