— Вы сами видели тому подтверждение?

— Раз или два. По моему мнению, его психика была сильно деформирована.

— Достаточно деформирована, чтобы совершать убийства?

— Об этом я не могу судить.

— Видели вы Квина в последний год?

— Нет.

Стив забеспокоился, и Брайони почувствовала, что он в любой момент может вмешаться. А поэтому решила сделать еще один пробный выстрел.

— Были у вас или у кого-то из ваших знакомых причины опасаться Мэтью Квина?

— Возможно, у некоторых и были. Его поведение порой выглядело ненормальным. Он мог внезапно прийти в ярость, в странное возбуждение. Он многим завидовал.

Стив вмешался в разговор, глядя в свои записи:

— Когда вы вступили в «Невидимый Колледж»?

— В шестьдесят шестом году.

— Скажите, а почему вы присоединились к этой организации? Что вас в ней привлекало?

— У этой организации, если можно так выразиться, длинная история. В прошлом ее членами были выдающиеся люди. Она поощряла экспериментальную науку, поддерживала новаторское отношение к жизни. Временами мы заходили слишком далеко, но в целом движение было прогрессивным. Как ученый, я знал, что эксперименты необходимы. Как студент, я тяготел к сильным ощущениям, меня переполнял энтузиазм. Однако за прошедшие годы многие из нас пришли к выводу, что надо все несколько изменить, сделать «Невидимый Колледж» более зрелым и профессиональным сообществом. Полагаю, можно сказать, что мы повзрослели. — Уотерлоу подарил собеседникам еще одну великолепную улыбку.

«Эта речь была подготовлена заранее», — подумала Брайони.

— Вы можете привести пример эксперимента, который проводился в шестьдесят шестом году? — спросил Стив.

Вероятно, на этот вопрос готового ответа не было. Слова Уотерлоу звучали совершенно иначе.

— Ну, конечно, там были разные научные эксперименты. Мы обсуждали работу, проводившуюся в лаборатории, хирургическую технику и оборудование, новые теории, все такое.

— Не вижу в этом ничего особенного, — невозмутимо заметил Стив. — А что-нибудь более экстремальное? Наркотики, например?

— Такого рода эксперименты тоже были. Своего рода безумие, охватившее всех студентов в те времена. Не могу сказать, что у нас был иммунитет к этому.

— А какие именно формы принимало это безумие в «Невидимом Колледже», доктор Уотерлоу? — Стив подался вперед, словно закидывая сеть.

— Некоторые члены организации экспериментировали с галлюциногенами. Я не так уж много знаю об этом, потому что покинул Лондон в шестьдесят седьмом году, чтобы учиться в аспирантуре в Беркли, в Калифорнии, а когда год спустя вернулся, то события приняли иной оборот. В шестьдесят восьмом лондонские студенты увлекались политикой. Люди спорили, устраивали демонстрации, а не травили мозги наркотиками. В течение трех месяцев я жил в одной квартире со студентом из Праги. Его рассказы звучали довольно мрачно.

Это был аккуратный и точно рассчитанный шаг, но Стив был готов отреагировать на это. Он взглянул прямо в глаза Уотерлоу и прежним, ровным тоном внезапно задал иной вопрос:

— Имя Странник вам о чем-нибудь говорит, доктор Уотерлоу?

— Нет, вряд ли.

— Вы слышали упоминания о людях Странника, пока находились в Калифорнии?

Доктор снова нахмурился, словно мучительно пытался припомнить.

— Нет, не думаю. Там были диггеры, свидетели Иеговы, сайентологи. Множество всевозможных сект и движений, но их названия я забыл.

— Спасибо, доктор Уотерлоу, — произнес Стив. — Возможно, нам потребуется еще раз поговорить с вами.

Возвращаясь через парк, Брайони заметила красный «астон-мартин».

— Я так и знала, что у него шикарный автомобиль, — хмыкнула она. — Готова поручиться, Уотерлоу буквально набит деньгами. Думает, что весь мир вращается вокруг него. Он ловко ускользает из сетей, правда? Полагаю, он нагромоздил целую гору вранья.

— Уотерлоу до смерти чего-то боится. Если бы я мог вызвать его в участок, я бы его расколол.

— Не думаю, что он напуган, — качнула головой Брайони. — Просто этот тип — сплошное ходячее самомнение. Он скорее смущен. И не говорит правду о причинах исключения из ложи. Доктор Уотерлоу сделал что-то такое, чего теперь стыдится, поверь мне. Все в тумане.

Стив ускорил шаг, так что девушке пришлось чуть ли не бежать, чтобы не догнать его. Когда ей это удалось, Латем развернулся и с неожиданной яростью спросил:

— Похоже, ты думаешь, что знаешь все на свете, да?

Вернувшись в участок, Брайони сразу пошла обедать, а Стив сел за телефон. Она даже представить себе не могла, почему Латем в таком поганом настроении, но решила принести ему сэндвич с ветчиной в знак примирения. Когда Брайони вернулась из кафетерия, Стив все еще был занят телефонными звонками и, судя по тому, как он выбросил окурок, легче ему не стало. Брайони никак не могла сосредоточиться, когда с другой стороны комнаты надвигался неминуемый взрыв, а потому сделала вид, что наводит порядок на столе, а сама прислушалась к телефонному разговору.

— К четырем часам самое позднее. Уотерлоу. Да. — Стив продиктовал имя по буквам.

— Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Нет, мне нужно, чтобы вы проверили все записи. Все, что у вас есть. — Он прикрыл трубку рукой. — И если вы еще раз попробуете гнать эту хрень… да, я сказал «хрень»! Вам уточнить значение слова? — И после паузы: — Да. Отлично. До свидания. — И грохнул трубкой по аппарату.

— И что тебе удалось разнюхать? — осторожно поинтересовалась Брайони.

Стив рухнул на стол, запуская пальцы в шевелюру.

— Что? — сказала она. — Что случилось?

Потом пересекла комнату и положила перед ним сэндвич.

— Эй, еще не конец света. Я взяла тебе сэндвич с ветчиной.

Голова Стива чуть-чуть приподнялась над столом, но руки по-прежнему закрывали лицо.

— Откуда ты знаешь, что это не конец света?

— Потому что я знаю все. Ты же сам так заявил.

— Я сказал: ты думаешь, что знаешь все. Это хреново дело — просто кастрюля спагетти. Все так и норовят повесить тебе лапшу на уши. Это худшее дело из всех, на расследовании которых мне приходилось работать. Даже Макриди в замешательстве. Все расследование — сплошная хрень. Мы ничего не можем добиться, а этот Странник в любой момент готов обернуться кем-то иным. — Стив распрямился и покосился на коробку с сэндвичем.

— Эй, ты правда принесла мне сэндвич с ветчиной? Это самое приятное, что для меня сделали за эту неделю.

— Но ведь сегодня еще только понедельник. Взгляни на все со светлой стороны. И не думаю, что у нас все настолько скверно. Беркли в Сан-Франциско, так? Слишком много совпадений, если Уотерлоу находился там одновременно с Квином — и с Сабиной Мельес. Нам надо выяснить, что именно он скрывает.