— Я вовсе не собираюсь загружать вас какими-то обязанностями. Тем не менее вы должны понимать, что императорский дворец требует хозяйского присмотра, и такой хозяйкой здесь являетесь вы. Прошу вас, Нюгуру, вы пользуетесь моим полным доверием и милостью.

Нюгуру встала и поклонилась императору. Потом она вернула ему платок и взяла из рук главного евнуха Сыма полотенце, которым промокнула свои щеки.

— Надо полагать, что из-за всего этого ребенок подвергался опасности, — сказала она. — Как бы я смогла взглянуть в лицо предков, если бы с ним что-нибудь случилось! — Тут она снова ударилась в слезы.

Император предложил ей прогуляться по парку, чтобы она немного успокоилась. Я едва могла смотреть на то, как он оказывает ей знаки внимания. Но еще хуже стало ночью, когда я представила себе, как он лежит с ней в постели. Я мысленно рисовала себе картины своего будущего, и это будущее казалось мне страшнее любых кошмаров.

Я жила в мире, где преступления являлись делом ординарным и каждодневным. И, кажется, начала понимать, почему большинство наложниц просто одержимы религией. Потому что у них был только один выбор: либо религия, либо полное сумасшествие.

Я переживала худшую зиму в своей жизни. К середине февраля 1856 года мой живот стал размером с арбуз. Однажды, не слушаясь совета Ань Дэхая, я решила выйти в промерзший сад. Я по нему очень соскучилась и к тому же хотела подышать свежим воздухом. Вид заснеженных беседок и пагод принес мне приятное чувство надежды. До рождения ребенка осталось меньше половины срока.

Ань Дэхай вынес большой мешок с прошлогодними цветочными луковицами и сказал:

— Посадите свои пожелания ребенку, моя госпожа.

Я попыталась копнуть землю, но она оказалась слишком твердой. На то, чтобы посадить все луковицы, у нас ушел целый день. Я работала и думала о крестьянах в деревнях, которые должны были ковырять промерзшую землю, чтобы прокормить семью.

— Если ты родишься мальчиком, — сказала я, кладя руку на живот, — и если ты станешь когда-нибудь китайским императором, то я желаю тебе быть милосердным к своему народу.

— Агу! — Сюсюканья Ань Дэхая прервали мои грезы, в которых мой сад снова был по-весеннему весь в цвету. Несмотря на усталость, я чувствовала настоящий восторг, у меня родился ребенок! Раньше императора ко мне прибыли Нюгуру и все остальные императорские наложницы.

— Где же наш новорожденный сын? — спрашивали они.

Все поздравляли Нюгуру. Она взяла из моих рук ребенка и гордо показывала его другим. И тут все страхи вернулись ко мне снова. Я подумала: «Они не смогли убить моего сына во чреве, но, может быть, они постараются убить его в колыбели? Или начнут его баловать и развращать и непоправимо испортят его характер?»

Я была уверена только в одном: они ни на минуту не оставили мыслей расправиться когда-нибудь со мной.

Император Сянь Фэн между тем наградил меня новым титулом — Благоприятная мать. В адрес моей семьи поступали все новые и новые подарки и денежные премии. Тем не менее ни матери, ни сестре не разрешалось меня навестить. Его Величество также не появлялся в моем дворце. Считалось, что я «нечиста» и из-за этого могу накликать на Его Величество какую-нибудь болезнь.

Меня кормили по десять раз в день, но я не чувствовала аппетита, и почти вся еда оставалась нетронутой. Почти все дни и ночи напролет я дремала, и в этих дремотных состояниях, как правило, разоблачала людей, которые приходили и под маской доброжелательности старались причинить моему ребенку вред.

Несколько дней спустя император все же нанес мне визит. Выглядел он неважно. В своей роскошной одежде он казался похудевшим и еще более хрупким, чем прежде. Его беспокоили размеры ребенка. Почему он такой маленький и почему все время спит?

— Кто знает? — огрызнулась я. Ну почему Сын Неба столь наивен?

— Вчера я ходил в парк, — сказал Его Величество, передавая ребенка служанке. Он сел рядом со мной, но в глаза старался не смотреть. — И увидел мертвое дерево. На его верхушке, — шепотом продолжал он, — росли человеческие волосы, очень длинные. Они спускались сверху, как черный водопад.

Я глядела прямо на него.

— Как ты думаешь, Орхидея, это хороший знак или плохой?

Но не успела я ответить, как он снова заговорил.

— Именно поэтому я к тебе и пришел, Орхидея. Если на территории твоего дворца есть засохшее дерево, то его надо немедленно уничтожить. Ты мне обещаешь?

Мы с Его Величеством некоторое время бродили по парку в поисках засохших деревьев. Но таковых не нашлось. Потом мы вместе наблюдали закат. Я была так счастлива, что начала плакать. Его Величество сказал, что обратился за разъяснением к садовнику, и тот уверил его, что волосы на мертвых деревьях — это редкий вид лишайника.

Мне не хотелось слушать разговоры про мертвые деревья, и поэтому я спросила, как проходят императорские аудиенции. Его Величество не был склонен об этом говорить, и некоторое время мы молча побродили по парку. На прощание он покачал ребенка. Это был счастливейший момент в моей жизни. На ночь император Сянь Фэн не остался, а я не посмела его об этом попросить.

Я говорила себе, что должна быть счастлива хотя бы потому, что благополучно родила. Я ведь могла умереть под кнутом главного евнуха Сыма или по тысяче других причин. Кроме того, я вновь завоевала внимание Его Величества, а остальные наложницы вновь проиграли.

На следующий день Сянь Фэн снова ко мне пришел. Понянчив ребенка, он ненадолго задержался. Я решила взять за правило не задавать ему никаких вопросов. С тех пор он начал приходить ко мне регулярно, обычно днем. Постепенно мы снова начали вести беседы. Мы говорили о ребенке, он описывал происшествия при дворе. Жаловался на то, как долго принимаются решения и как беспомощны его министры.

В основном я просто слушала его. По всей видимости, такие беседы нравились Его Величеству, потому что он начал приходить ко мне пораньше. В интимные отношения мы не вступали, однако это была взаимная близость.

Я старалась довольствоваться тем, что имею. Но все равно какая-то часть меня хотела большего. Когда Его Величество вечером уходил, я чувствовала себя несчастной, и мне казалось, что китаянки имеют в своем арсенале гораздо более сильные средства, чем мой «танец с веером». Я старалась понять, почему утратила для него привлекательность. Может быть, все дело в том, что после родов формы моего тела изменились? Или причина в покрасневших глазах? Или в наполненной молоком груди? Почему он избегал моей постели?

Ань Дэхай пытался убедить меня в том, что отсутствие интереса Его Величества не имеет ко мне никакого отношения.

— У него нет привычки возвращаться к женщинам, с которыми он когда-то спал, — говорил мой евнух. — И тут совершенно неважно, насколько красивы эти женщины или насколько они удовлетворяли Его Величество в постели.

Обнадеживающей новостью я считала для себя только одну: что никаких слухов о чьей-либо новой беременности по Запретному городу не циркулировало.