И ушел снова.

Чжу Баи думал, что это просто на ветер брошенные слова. Он боялся себе в этом признаться, но вторая смерть шокировала его не так больно, остро. Это все еще было жутко, страшно, жалко, но смерть мамы все же задевала сильнее. Видит бог, он не хотел бы сравнивать…

Но он говорил себе по кругу, что виноват он. Он не такой, он сделал что-то не так, он не должен был вообще с Го Хэном знакомиться, он привел в их светлый мир эту беду. И именно он сорвал чеку с этой беды. И затронуло не только его. Более того — он-то пока оставался жив… Но где же полиция? Исчезли три человека, связанные с Го Хэном. Неужели после всего его еще не подозревали? “Можно понять, почему в полиции забили на его исчезновение, — думал Чжу Баи. — я же бракованный. Но мама — она же ведь нормальная. Да Джиан тоже нормален, в самом расцвете сил, столько мог еще дать этому миру…”

Чжу Баи снова заплакал.

***

— Ты не бракованный, — не выдержал Го Хэн. — Понятия не имею, что вам там в башку вбивают и зачем. Но все люди хорошие, кроме маньяков, разве что. И ты не сделал ничего плохого.

После этого Чжу Баи долго молчал, глядя в пол. Го Хэн к тому моменту держал его руку и чувствовал, насколько ледяными были пальцы.

Вздохнув, он продолжил.

***

Го Хэн правда вернулся в тот же вечер поговорить. Для этого взвалил пытавшегося сопротивляться Чжу Баи на плечо и отнес в спальню. Там положил на кровать. Осмотрел и решил, что можно позволить еще немного свободы — развязал его руки и только одно запястье привязал к кровати.

— С голосом что? — спросил Го Хэн так, словно ничего не происходило. — Сорвал?.. Бл*, как это лечится-то?..

Чжу Баи уже привык к этим противоречиям. Он калечил, он же и лечил потом. Немного походив по спальне, Го Хэн наконец тяжело плюхнулся в кресло напротив кровати и заговорил:

— Так вот, ты не понимаешь… Ты пророс. Да, вот так. Как сорняки. Я ведь думал, мне полегчает после того, как мы тебя отметелим. Как видишь, не полегчало. Меня так выбешивает, что ты изображаешь саму невинность. В то время, как все это сделал ты.

— Сделал что? — прошептал Чжу Баи. Его тошнило от похитителя, но надо было слушать.

— Если б я сам знал… херня какая-то. Но это твоих рук дело, даже если ты считаешь, что не делал ничего.

Один плюс в этом был — Го Хэн оказался слишком пьян, чтобы снова его связывать и тащить наверх. Более того, он уснул прямо в кресле, и у Чжу Баи была возможность двигаться, не боясь его разбудить. И огромное желание освободиться. Он перегрыз веревку на запястье. Зубы болели так, словно ему больше никогда не придется ими пользоваться. Ныла челюсть, но все-таки перегрыз. Потом некоторое время возился с узлом на ногах. Его трясло от мысли, что Го Хэн проснется. Возможно даже не от шума — просто захочет в туалет, затечет тело…

В спальне не было ничего тяжелого или острого. И Чжу Баи осторожно покинул ее, не сводя глаз со спящего Го Хэна.

Он мог бы сбежать. Но страх сменился ненавистью. В нем больше не было желания спасения или справедливости. Он не видел в Го Хэне раскаяния и хотел заставить его чувствовать хоть что-то. Пусть даже боль.

Чжу Баи сходил в сарай, там, стараясь не шуметь, порылся и нашел тяжелый молоток. Решил, что он подойдет. С ножом было бы сложнее — нужна сила, чтобы вонзить его в тело, и время, за которое Го Хэн бы проснулся. А молоток — достаточно поднять повыше и бросить на его голову. Вернулся так же тихо обратно, в спальню. И замер на пороге — кресло было пустым. Чжу Баи тут же атаковали со спины, молоток улетел под кровать, не удержавшись в непослушных руках, которые слишком долго были связаны. Потом…

***

— Потом… Потом, — Чжу Баи словно завис. Рассказ вымотал его. За окном уже светало. — Он сам достал молоток и раздробил мне пальцы на правой руке. У меня было все меньше шансов убить его.

Го Хэн и не думал его осуждать, то и дело повторяя про себя: «Я — не он. Пожалуйста, помни это».

— К вечеру он привел Ван Линг. Она не поверила ему, но он был сильнее. Бросил ее передо мной и так же убил. Я уже ничего не мог: ни сопротивляться, ни кричать, ни бежать, ни убить его.

Когда он вернулся, уже убрав тело Ван Линг, и снова попытался со мной говорить — это было уже невыносимо. Мне казалось, что мой организм не мог найти, от чего умереть — сердце или болевой шок. А потом он подошел к окну… и сказал, что мир рушится. Я сначала не понял. Было слишком больно, я не понимал, что происходит со мной. Изнутри пекло очень сильно, но я думал, что это заражение или внутреннее кровотечение. А потом сопоставил — то, что происходило за окном и внутреннее ощущение. Разрушался я сам и так же рушилась реальность. Горела, разбивалась осколками. Я сказал ему, что это я. Что у него есть шанс все остановить, убив меня. Он только хмыкнул, скорее всего не поверил.

— Разрушение мира, наверное, очень красивое зрелище, — заметил Го Хэн. Он не мог больше сидеть — лег и потащил Чжу Баи на себя. Тот не поддался — лег рядом.

— Смотря какого мира. Но… да. Тот мир горел очень ярко и красиво. У меня было что-то нервное — я рассмеялся. Разрушение мира тоже снится мне иногда, но я не испытываю от него ужаса. Этот мир другой… Я не стал бы его…

— Я снял комнату на сутки, — напомнил Го Хэн. — Мы можем проспать весь день. Тем более, что днем нас наверняка будут искать. Что скажешь?

Чжу Баи кивнул, замолчал. Го Хэн потер лицо свободной рукой, второй обнимая Чжу Баи. Через некоторое время, когда они вроде как собирались просто спать так же, как легли, Го Хэн произнес:

***

— Верь мне. Я не такой. Я понимаю, почему он так поступал, но не уверен, что тебе надо это