Но лицо у малого захлопывается, как дверь.

– Угу, – произносит он. – Ясно.

– То-то же, – говорит Кел. – Завтра с ним поговорю. Заходи послезавтра, изложу. – Хочет сказать малому, чтоб по дороге не попадался никому на глаза, но совет кажется таким жалким, что Кел оставляет эту мысль.

Трей больше не спорит и не задает никаких вопросов. Кивает и шагает прочь в вереск, исчезает за бровкой горы.

Кел понимает, что малой осведомлен. В домике на горке что-то произошло, что-то сгустилось и сделалось явным, ставки подскочили. Малой знает, что вот тут все стало скверно.

Кел хочет позвать малого к себе, забрать его на охоту, накормить ужином или показать, как мастерить что-нибудь. Но тут дело непоправимое. Кел разворачивается и бредет домой той же вьющейся тропкой, какая привела его сюда. Под ним в полях желтеет осень. Тень горного склона падает на тропу, а когда Кел входит в эту тень, в ней – стужа. Кел размышляет, не получится ли так, что через неделю-другую малой возненавидит его до печенок.

По крайней мере, теперь он знает, что за имущество украли тогда в марте. Брендан со шлангом и пропановым баллоном отправился ночью – или парой ночей – и откачал у Пи-Джея аммиачного ангидрида. Но попался – может, повел себя неосмотрительно и оставил клочок изоленты на цистерне, где закреплял шланг, а может, Пи-Джей заметил, что медный кран позеленел. Так или иначе, Пи-Джей вызвал легавых. Келу хотелось бы знать, что Брендан сказал Пи-Джею, чтоб тот легавых отправил восвояси.

Может, и удалось бы раздобыть следственную бригаду и кинологов, подайся он в полицию, но не к любезному гарде Деннису, а к большим парням, к следователям из Дублина. Они б отнеслись к нему серьезно, особенно глянув на эти фотоснимки. Брендан в том домике не какую-то там точку по производству сраных полуфабрикатов задумал. Он собирался настоящим делом заняться, по чистой высокотехнологичной методике, и знаний химии ему бы для этого хватило. И вроде вполне разумно допустить, что имелись у него и связи, чтоб продавать мет, когда наварит его. Следователи тут херней страдать не станут.

Кел поджег бы фитиль на чем-то, что рвануло бы и сотрясло Арднакелти совершенно непредсказуемо.

Какое бы действие или бездействие Кел сейчас ни выбрал, он не понимает, как оно может кончиться добром. Вот что означал этот сдвиг в пространстве – тот, который они с Треем почувствовали, когда сели на корточки перед шкафом, этот холодный неумолимый сдвиг, такой знакомый по множеству расследованных дел. Счастливого конца тут не предвидится.

Утрата соплеменника кроликов не отпугнула. Поутру не меньше дюжины скачут по полю у Кела, будто это их владения, завтракают мокрым от росы клевером. Кел наблюдает за ними из окна спальни, ощущая, как сквозь стекло просачивается в него холод. Что б ни творили люди, вплоть до убийства, природа все вбирает, затягивает брешь и продолжает заниматься своими делами. Поди пойми, утешительно это или печально. Грачиный дуб – всех оттенков золота, листья кружатся вниз, прибавляются к разливу внизу, подобному отражению кроны.

Сегодня среда, но Кел вполне уверенно предполагает, что Дони Макграт оплачиваемому труду этот день не посвятит. Предполагает он также, что Дони не из ранних пташек, а потому никуда не торопится. Устраивает себе щедрый завтрак: бекон, сосиски, яичница, кровяная колбаса – нравится ему последняя или нет, он так и не понял толком, но считает, что из почтения к местным обычаям есть такое иногда надо. Предстоящее дело может затянуться, а потому стоит приготовиться к тому, что ждать придется долго, а обеда может не случиться.

В начале двенадцатого Кел отправляется в деревню. Дом Дони чуть в стороне от главной улицы, где-то в сотне ярдов от лавки и паба. Это узкий несуразный двухэтажный дом в конце разнобойного проулка, окна натыканы густо, смотрят прямо на обочину. Серая каменная штукатурка облупилась целыми кусками, из печной трубы прет бодрый пучок травы.

Напротив дома Дони – розовый домик с заколоченными окнами, обнесенный низенькой каменной стенкой. Кел пристраивает задницу на эту стенку, поднимает воротник флисовой куртки от насыщенного влажного ветра и ждет.

Некоторое время ничего не происходит. Обвисшие кружевные занавески у Дони на первом окне не шевелятся. На подоконнике видны фарфоровые статуэтки.

Мимо шаркает тощий старик, которого Кел несколько раз видел в пабе, кивает Келу и бросает на него пронзительный взгляд. Кел кивает в ответ, старик идет в лавку. Через две минуты после того, как он уходит, появляется Норин с лейкой и встает на цыпочки, собираясь полить петунии в подвесном кашпо. Вытягивает шею, чтобы глянуть через плечо на Кела, он машет ей и широко улыбается.

К вечеру весь Арднакелти узнает, что он искал Дони. Хватит с Кела скрытности. Похоже, пришло время поворошить кусты и глянуть, что из них выскочит.

Продолжает ждать. Мимо проходят разнообразные старики, пара матерей с младенцами и маленькими детьми, а также толстый рыжий кот – он озирает Кела наглым взглядом, после чего усаживается на обочине и, чтобы показать свое отношение к Келу, принимается охорашивать себе причинные места. За мамочкиными кружевными занавесками у Дони что-то движется, складки колеблются, но не раздвигаются, дверь не открывается.

По улице скачет видавший виды “фиат-600” и останавливается напротив лавки Норин, из машины выходит женщина – судя по всему, аккурат Белинда. У нее обильная шевелюра, крашенная в рыжий и торчащая во все стороны, и пурпурный плащ, какой она запахивает на себе, прежде чем зайти в лавку. Выйдя обратно и тронувшись, она притормаживает напротив Кела, приветственно перебирает пальчиками и одаряет его широченной сияющей улыбкой. Он кратко кивает и извлекает телефон, как будто ему кто-то звонит, пока Белинда не решила остановиться и познакомиться. Кажется, Норин передумала сводить Кела с Леной.

Движения за занавесками учащаются, делаются все беспокойнее. В начале третьего Дони не выдерживает. Распахивает входную дверь и направляется через дорогу к Келу.

На Дони тот же белый спортивный костюм с глянцем, в каком он был в “Шоне Оге”. Пытается изобразить угрожающую походку вразвалочку, но мешает легкая хромота. А еще у него над бровью распухшая черно-синяя шишка с глубокой ссадиной посередке.

Кел не сомневается, что Дони Макграт способен заработать себе тумаков самыми разнообразными способами, но тут другой случай. Март, великий знаток Арднакелти и всех ее обитателей, в этом ошибся. Келу хотелось бы видеть лицо Марта, когда тот об этом узнает, – если не знает уже, что маловероятно.

– Чего, бля, тебе надо, чувак? – спрашивает Дони, останавливаясь посреди дороги, от Кела на безопасном расстоянии.

– А что у тебя есть? – задает Кел встречный вопрос.

Дони оценивает его.

– Иди нахер, – отвечает он.

– Так, Дони, – говорит Кел, – это невежливо. Я никому не мешаю. Сижу себе, наслаждаюсь видами.

– Ты мать мою нервируешь. Она боится в магазин выйти. Ты, бля, сидишь тут и пялишься, как извращенец.