другими хищниками станет слишком велика. Теперь припоминаю. Но потрясающе, что вы еще так до конца и не разобрались в том, как охотятся осы, верно?»

Сейчас Арис скачет по террасе. Интересно, не собирается ли он исполнить собственный виляющий танец?

«Все не так уж и грустно! – горячо восклицает он. – У вас уже есть доказательства, что осы-веспины способны использовать социальную информацию для мобилизации соседей по гнезду к источнику пищи – вы рассказали мне о запахах, о наблюдении за другими осами и об этих самых вибрациях их американских брюшек. Может быть, это и несопоставимо с величием медоносных пчел и их математических танцев, но здесь есть золотые нити, которые нужно сплести воедино. Помните: “природа напрасного ничего не делает”[227]. Вам еще предстоит потрудиться, чтобы выяснить механизмы, как осы обмениваются информацией и почему природа устроила все именно таким образом. Секрет успеха сосуществования ос-охотников в сообществе может заключаться в том, что активные сигналы типа барабанного боя брюшком переплетаются с пассивными обонятельными указаниями, исходящими от возвращающейся в гнездо осы-сборщицы. Может быть, в гнезде ос по соседству прячется Нобелевская премия, которая ждет, когда ее найдут», – Арис усмехается, и его глаза блестят.

Есть в этом древнем философе что-то дерзкое, и мне это очень нравится.

VI

Эта приторно-сладкая пахлава добила меня, но Арис, похоже, не страдает отсутствием аппетита после 2400-летнего поста. Я уже начинаю спрашивать себя: а есть ли у него вообще пищеварительная система? Кажется, будто еда исчезает в нем как в черной дыре. К счастью, я испекла чизкейк. Я воспользовалась рецептом древнеримских времен, придуманным через несколько веков после смерти Аристотеля, но ему, кажется, не до этого. Он набрасывается на свой кусок и вскоре переходит к следующему вопросу.

«Вы много рассказывали, как пчелы и осы сообщают сородичам о пище, – говорит он, – но ничего не упомянули о том, как им вообще удается отыскивать пищу. Как пчелы находят первый цветок, прежде чем рассказать об этом своим соседям по гнезду? И как осы находят первую муху или гусеницу?»

Безусловно, для того чтобы научиться охотиться, обновляя поисковые образы и приметы в зависимости от условий, осы должны обладать достаточно развитыми когнитивными способностями. Пчелам это дается легко: их «добыча» (цветки) остается на одном месте и никуда не убегает от них. И, напротив, охота на спрятавшийся или движущийся бело́к – это задача, более сложная для познавательных способностей, дающая больше нагрузки на органы чувств по сравнению со сбором «статичной» добычи – такой, как у пчел, собирающих пыльцу. Арис не читал предыдущих глав моей книги, поэтому я рассказываю ему о невероятном охотничьем мастерстве одиночных ос и наездников из главы 2[228], о том, что они, как правило, являются крайне избирательными хищниками, причем осы из разных семейств или родов специализируются на добыче строго определенного типа.

Очевидно, в ходе эволюции ос от одиночного образа жизни к общественному ключевым изменением в образе жизни стало превращение специализированного хищника в неспециализированного. Таким образом, механизм поиска пищи у неспециализированных ос-веспин может сильно отличаться от такового у осы-наездника, специализированной на охоте на пауков или гусениц. И в отличие от пчелы осам-веспинам нужно уметь добывать пищу различных видов: углеводы (сахара из цветков) и живую добычу, а также падаль. Иногда они ищут угощение для себя лично – немного полезных углеводов или сахаров из растений или гниющих фруктов. В иное время они заняты общественными делами – разыскивают бело́к для кормления личинок.

Это означает, что для поиска источника пищи им требуется разноплановый инструментарий органов чувств, который даст возможность реагировать на сочетание тактильных, визуальных и обонятельных знаков, зависящих от вида пищи и контекста. Эволюция поработала над сенсорными механизмами ос, сделав их гибкими, чтобы реагировать на конкретную задачу и тип доступных ресурсов. В ходе поиска углеводов (сахаров) сборщицы корма, как правило, опираются на визуальные подсказки ближнего радиуса действия. Это имеет смысл, поскольку цветы или опавшие с дерева фрукты (или места для пикника), как правило, распределены в пространстве неравномерно, поэтому запоминать их точное местоположение не так важно. В процессе заготовки пищи на статичных источниках белка вроде падали сборщицы больше полагаются на визуальные ориентиры, чтобы отыскивать свою добычу повторно. Это логично, поскольку падаль редко меняет место расположения (по крайней мере, не самостоятельно).

Но наличие подходящего сенсорного инструментария – это лишь часть способности успешно использовать ресурсы. Сборщицы корма должны уметь обрабатывать информацию, получаемую органами чувств, и действовать в соответствии с ней, а также иметь возможность изменять и адаптировать ее таким образом, чтобы адекватно реагировать на постоянно меняющееся окружение. Для этого требуются когнитивные процессы вроде обучения – способности обновлять информацию и проявлять ответные реакции на основе опыта.

Я останавливаюсь, чтобы подать Арису еще кусочек чизкейка. Он ему потребуется. Я собираюсь начать с рассказа о познавательных способностях пчел, поскольку прогресс, которого наука достигла с аристотелевских времен, еще удивительнее, чем математические танцы.

Медоносных пчел можно обучить решать сложные визуальные задачи – например, научить ассоциировать определенные визуальные указания (скажем, зеленый цвет или круглую форму) с чем-то приятным (например, с сахаром), а другие сигналы – с чем-то неприятным (ученые чаще всего используют хинин, который насекомые считают таким же неприятным, как и мы – если без джина[229]). Еще пчелы способны распознавать сложные визуальные подсказки вроде человеческого лица или даже стилей живописи[230]: например, шмели предпочитают подсолнухи Ван Гога вазе с цветами Гогена, исполненной в пастельных тонах.

Ничего удивительного: эволюция пчел была направлена на улучшение способности распознавать сложные визуальные сигналы цветков (и обновлять информацию о них), чтобы избегать цветков-обманщиков, которые не вознаграждают пчелу за услуги по опылению. Пчелы оперируют формой цветка, его структурой, окраской и даже различают переливы цвета. Эти способности легко принять как должное – в конце концов, наши домашние собаки и кошки узнают хозяев, а ворон и даже рыб научили различать лица. Но в мозге этих животных существуют специальные нейронные схемы для распознавания лиц, появившиеся в ходе эволюции специфических структур мозга. Мозг насекомого значительно проще (всего лишь 1 миллион нейронов по сравнению примерно с 86 миллиардами в человеческом мозге) и меньше (около 1 кубического миллиметра по сравнению с 1,1–1,2 кубического дециметра у людей), однако у них также имеются специфические области, которые задействуются для определенных когнитивных процессов.

В последние годы медоносная пчела стала важной моделью для изучения когнитивной обработки визуальной информации у насекомых, и большая заслуга в этом принадлежит Мартину Жюрфа, аргентинскому специалисту по биологии медоносной пчелы, который расширил границы исследований когнитивных