«На 21 июня 1941 года у Сталина 24 000 танков.

Вопрос выпускнику трехмесячных курсов младших лейтенантов: какое превосходство должен иметь наступающий?

Ответ: трехкратное.

…На 22 июня 1941 года на Восточном фронте Гитлер имел 3350 танков.

Всего в Вермахте танков было чуть больше, но они были заняты на других фронтах, потому мы их учитывать не можем.

У Сталина танков было в 21 раз больше, чем это необходимо для обороны.

А если Сталин решил на Гитлера напасть, то против 3350 гитлеровских танков троекратное превосходство – 10 050».

Давайте сравним по принципу мистера Резуна: все германские танки и танки их союзников с советскими танками на западных границах СССР.

Всего в германской армии на 22 июня 1941 года было не «чуть больше», чем 3350, а 5639 танков германского и чехословацкого производства430 плюс 4930 трофейных французских бронированных машин431, итого 10 569 танков.

О том же количестве германских танков сообщает фронтовик-разведчик Герой Советского Союза Владимир Васильевич Карпов: «Ожидалось, что на наших западных границах Германия вместе со своими союзниками развернет 233 дивизии, 10 550 танков, 13 900 самолетов и до 18 000 полевых орудий»432.

Количество советских танков в западных приграничных округах английский мистер дает в книге «Разгром» на 204-й странице: «У Сталина в западных приграничных округах 20 мехкорпусов, в каждом в среднем 519 танков, в том числе в каждом по 66 новейших танков». Итого получаем: советских танков на западных границах СССР: 519 × 20 = 10 380; а всех германских и трофейных на 1 июня 1941 года – 10 569. Паритет! Германских бронированных машин даже больше, на 2 %.

В книге «Святое дело» заламаншский мистер корчит из себя «исследователя»: «Кстати, в „Ледоколе “ я допустил ошибку. По моим расчетам, в 1941 году танков Т-26 в Красной армии было около шести тысяч. Решил, что лучше в своих расчетах ошибиться в сторону уменьшения действительного количества, чем перехватить через край. Лучше недобрать, чем перебрать. А танков БТ у меня выходило около семи тысяч. Поэтому написал: танки БТ выпускались самой большой в мире серией»433.

Сведения о количестве танков в Красной армии и в германской армии мистер Резун почерпнул у британского исследователя Б. Лиддел Гарта: «Броневой кулак Германии в наступлении на Россию составлял в общей сложности 3550 танков… Общее число танков в Красной армии, согласно официальному посланию Сталина Рузвельту от 30 июля 1941 года, достигало 24 тыс., из которых половина находилась на западе России»434. Следовательно, можно предположить, что мистер Резун никаких расчетов и исследований по определению количества танков не проводил.

На странице 272 заламаншский «исследователь» пишет: «Вспомнить о семикратном превосходстве в танках Жукову не позволили и размышлять на эту тему не велели. Вот бы Георгию Константиновичу и хлопнуть дверью: не буду писать, и баста!».

Почему же «не позволили и размышлять на эту тему не велели»? Г.К. Жуков сообщает: «Быстро возрастал выпуск танков. За первую пятилетку было произведено 5 тысяч, к концу второй армия располагает уже 15 тысячами танков и танкеток.

…Ежегодный выпуск танков с 740 в 1930–1931 годах достиг в 1938 году 2271»435.

«С января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная армия получила более семи тысяч танков, в 1941 году промышленность уже могла дать около 5,5 тысяч танков всех типов»436.

На странице 295 автор цитирует генерала армии С.М. Штеменко: «Свидетельствует бывший начальник Генерального штаба генерал армии С.М. Штеменко: „А надо заметить, что до войны карты, нужные войскам, на значительную часть территории нашего государства не составлялись“ (Генеральный штаб в годы войны. С. 128). Исключением, говорит Штеменко, была узкая полоса от западной границы до городов Петрозаводск, Витебск, Киев, Одесса».

По мнению мистера Резуна выходит: если у Советского Союза нет топографических карт от Бреста до Владивостока, следовательно – готовилось нападение. Кто же мог предположить, что немцам удастся продвинуться так далеко? В Первую мировую войну боевые действия между Россией и Германией разворачивались на территории Польши, и поэтому «на нашей земле война не предполагалась», – пишет английский мистер в следующем абзаце. Шеститомный труд «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» сообщает: «Не подготовленной к обороне оказалась и полоса укрепленных районов, существовавшая на старой государственной границе. Объяснялось это не только тем, что главное внимание обращалось на укрепление новой границы, но и тем, что возможность такого глубокого проникновения врага на территорию нашей страны считалась маловероятной»437.

На странице 297 заламаншский «исследователь» вопрошает: «Если готовилась война на своей территории, то и части ВТС должны были работать в районах предполагаемых сражений. Зачем их держали на пограничных заставах? Чем они там занимались?».

В его вопросе содержится и ответ. Пограничные заставы – это своя территория, поэтому части ВТС там и держали, потому что в случае германского нападения «части ВТС должны были работать в районах предполагаемых сражений», так как первые предполагаемые сражения должны были произойти (и произошли в действительности) на пограничных заставах.

В этой главе мистер Резун уверяет читателей в том, что германская армия не смогла взять Ленинград из-за того, что танкам не хватило моторесурса: «Если бы у всех германских танков на 22 июня было по 150 часов ресурса, то и проблем бы не было: дошли бы до Питера, захватили его, а потом дошли бы до Москвы».

А в книге «Беру свои слова обратно» он утверждает, что Ленинград захватить, тем более без проблем, было невозможно: «О подготовке Ленинграда к обороне можно говорить бесконечно. Но вывод один: штурмом этот город взять было невозможно»438.

И на 340-й странице он себя опровергает и заявляет, что у германских танков моторесурса хватило, чтобы добраться до Ленинграда, но взять этот город они не смогли: «А Питеру досталось не только от авиации: многие месяцы город терзала тяжелая артиллерия, а под его крышами свирепствовал голод, но танки не смогли прорваться на его улицы, и город не был покорен…»

В этой главе на страницах 330–331 мистер Резун сокрушенно вздыхает: «К концу войны Сталин подошел с результатом плачевным – целое поколение молодых парней и мужчин полегло по безвестным рощицам и бал очкам. Народец к концу войны помельчал – подгребали, что могли. „Их войска чрезвычайно хорошо вооружены, но они все больше и больше страдают от недостатка людей. Их атакующая пехота состоит большей частью из восточных рабочих и поляков, задержанных в наших восточных районах“. Это записал в своем дневнике доктор Й. Геббельс 3 марта 1945 года. Запись не для пропаганды и не для публикации. И возразить тут нечего: советская деревня была смертельно ранена коллективизацией и добита „великой отечественной войной“. Народ у нас беречь не умели и не желали. Сгубила война мужиков».