Не было только с ними командира корабля: капитан 3-го ранга Курилех покинул вверенный ему корабль среди первой полусотни спасенных, а вскоре за ним последовал его заместитель Коновалов.

Из военного дневника командующего Северным флотом адмирала А. Головко: «23 ноября... “Громкому” достается. К двум часам ветер в районе его перехода усилился до восьми баллов, и корабль сбавил ход до шести узлов, но это не очень помогает. В машинное и котельное отделения начала поступать в значительном количестве вода. Обнаружилась неисправность руля. В 2 часа 25 минут корабль повернул на обратный курс, что позволяло производить откачку воды. Через три часа воду откачали. “Громкий” повернул на преж­ний курс (к “Сокрушительному”), но ветер к 6 часам снова усилился (до девяти баллов). Эсминец стал сильно зарываться в волну и принимать на себя большие массы воды. Отмечена вибрация кормовой части, могущая повлиять на целость корпуса и водонепроницаемых переборок в кормовой части. Пока что корабль идет прежним курсом.

Что на “Сокрушительном”? Сообщений с него не поступает. В таких условиях искать очень трудно, тем более что погода не позволяет использовать авиацию. Ветер восемь-девять баллов, все время меняет направление. Прогноз на ближайшие два-три дня обещает то же самое: отвратительную погоду. Если улучшится хотя бы немного, завтра пошлю самолеты, может быть, им посчастливится обнаружить “Сокрушительный”, тогда они сумеют наве­сти корабли.

Все прочее тем временем идет своим чередом. Еще вчера в штабе Беломорской флотилии забеспокоились в связи с уходом кораблей на поиск “Сокрушительного”, как же, мол, будет с обеспечением выходящих из Карского моря ледоко­лов и транспортных судов. А там обстановка неясная...

В 14 часов 35 минут радиодонесение с “Громкого”, про­должать поход рискованно, просит разрешения возвратиться в базу. Иного выхода нет. Разрешил. Действительно, риско­вать дальше этим кораблем бессмысленно...»

Из воспоминаний кочегара эсминца «Громкий» С.Н. Табаринова: «9 октября 1942 года мы завершили все ремонтные работы на “Громком” (эсминец стоял в ремонте после разрыва корпуса в шторм 5 мая. — В.Ш.), и мы воз­вратились в Полярное. Насколько прочно мы отремон­тировали свой корабль, пришлось испытать вскорости. 20 ноября 1942 года эсминец “Сокрушительный” в сильный шторм потерпел аварию: ему оторвало кормовую часть. На помощь “Сокрушительному” вышли эсминцы “Разумный”, “В. Куйбышев” и “Урицкий”. Корабли сняли с аварийного корабля часть экипажа, на нем осталось 15 добровольцев. У спасателей заканчивалось топливо, и они должны были срочно возвращаться. На помощь “Сокрушительному” вышел наш “Громкий”. В море шторм свыше 8 баллов, силь­ный встречный северо-восточный ветер, высота волны почти с 10-этажный дом. Мощные волны обрушивались на корабль, все трещало. Вода проникала в носовую часть корабля через ослабленные штормом швы. Несколько раз останавливались и ложились на обратный курс для того, чтобы откачать воду из затапливаемых отсеков. Вскоре вода стала проникать в помещения машинных и котельных отделений. Командую­щий флотом принял решение вернуть эсминец “Громкий” в базу. На помощь “Сокрушительному” вышли два траль­щика из рыболовных траулеров, но они “Сокрушительный” не нашли. По-видимому, он вскоре затонул».

И снова вернемся к воспоминаниям адмирала А. Головко: «...Пришел “Разумный”. Состояние сносное: имеет незна­чительные повреждения форштевня и помяты борта, но это сейчас не играет роли. Почему и приказано Соколову готовить корабль к выходу в море, туда же, к “Сокрушитель­ному”, принять запас топлива и всего необходимого, в первую очередь пеньковые тросы, что Соколов незамедлительно выполнил. Сейчас “Разумный” в готовности.

Подтвердилось самое неприятное: Курилех оказался настоящим трусом. Ушел по счету сорок седьмым, хотя должен был и сейчас находиться на месте Владимирова и Лекарева. Заместитель Курилеха Калмыков ушел следом за командиром. Действительно, два сапога пара. Струсили, оба струсили, в то время как личный состав вел себя отлично. Не отстал от командира и заместителя артиллерист Исаенко. Все — честь, совесть, долг — затмила боязнь за свою жизнь. Ну что же, суд воздаст должное им. По заслугам каждому.

Из Иоканки сообщили: туда в 21 час 50 минут возвра­тился “Урицкий”.

Тральщики продолжают поход к “Сокрушительному”. Найдут ли? Известий от Владимирова нет.

24 ноября. “Громкий” в 3 часа пришел в Кольский залив, “Куйбышев” пришел через шесть часов после него. Был на борту обоих. Из личного состава “Сокрушительного” 175 человек отправлены в госпиталь. Четверо умерли в пути. Поведение команды образцовое.

Проверкой прокладки обратного курса эсминца “Раз­умный” место “Сокрушительного” на 15 часов 30 минут позавчера (то есть в момент ухода от него) было определено в точке: широта 75 градусов, долгота 39 градусов 32 минуты. Прокладка обратного курса “Куйбышева” дает иное место: широта 74 градуса 30 минут, долгота 39 градусов 2 минуты. Поэтому даю по радио указания Панфилову, ведущему ТЩ-36 и ТЩ-39 в район аварии, начинать поиск с точки, определенной “Куйбышевым”, затем следовать в точку, определенную ”Разумным”, учитывая при этом влияние ветра и течений.

25 ноября. Оба тральщика (ТЩ-36 и ТЩ-39) прибыли по счислению в 9 часов 10 минут в район аварии “Сокруши­тельного” и начали поиск строем фронта, смещая галсы на восток. Корабли держатся на пределе видимости друг друга. Видимость в момент начала поиска от 10 до 12 кабельтовых. Поиск проводится в условиях снежных зарядов при северо-­западном ветре до пяти баллов. Волнение моря четыре балла. Ничего похожего на то, что было в течение нескольких суток. “Сокрушительный” пока не обнаружен.

...Просматриваю записи в дневнике с 25 ноября по 14 декабря и почти в каждой натыкаюсь на слова: “«Сокру­шительный» пока не обнаружен”. Пока... Едва была поте­ряна после ухода эсминцев связь с аварийным кораблем, надежды на то, что его удастся обнаружить вторично, почти не оставалось. Все перешло в область чистой случайности, учитывая время года (не более двух часов светлого времени в сутки), снежные заряды, сокращающие видимость, а то и вовсе исключающие ее, да еще частые штормы, в условиях которых чрезвычайно трудно производить поиск. А мы искали в течение трех недель: тральщиками, самолетами, подводными лодками, ежедневно отвлекая на поиск силы, необходимые для решения других задач.

Следствие по делу Курилеха и остальных закончено. Отданы под суд Курилех, Рудаков, Калмыков, Исаенко. Штурман, связист и лекпом отправлены в штрафной взвод. Пусть научатся смотреть в лицо опасности и постараются искупить свою вину перед теми, кто погиб на боевом посту, перед флотом, перед Родиной.

Пятно из-за них легло на весь Северный флот, в пер­вую очередь на эскадренные миноносцы, люди которых по-настоящему выполняют свои воинские обязанности. Разве не обидно читать приказ о Курилехе и его компании всем, кто полтора года несет изо дня в день конвойную службу, рискуя жизнью, по трое-четверо суток не смыкая глаз в походах, борясь не только с подводными лодками и авиацией противника, но и с жестокими штормами, такими частыми в Баренцевом море? Приведут эсминцы караван транспортов с запада — от Медвежьего в Кольский залив, из Кольского залива в Архангельск, с востока — от Дик­сона, от новоземельских проливов в Белое море, пополнят необходимые запасы — и опять в поход, в бой, сопровождать караваны транспортов, идущие на восток, на запад, на север. Непрерывная маята, конца которой не будет до завершения войны. В таких условиях выросли многие умелые, опытные, храбрые командиры — Турин, Гончар, Симонов, Беляев, Колчин и другие. И вдруг — объявился Курилех... Отврати­тельное исключение, но оно было.