– Глупости. Если б мне грозила опасность, мой цирюльник, Хоппе…

– Забудьте своих лакеев! – перебил я его. – Большинство из них давно работают на министров! Их завербовал ваш обершталмейстер Хольнштайн!

– С него станется, с этого продажного конюха…

Король склонил голову и окинул меня взглядом. Он сразу показался мне столь же рассудительным, как и в свои молодые годы.

– Марот, я крайне признателен, что вы предостерегли меня. Короли тоже способны прощать. Встаньте. – Он позвал своего верного слугу Вебера, который дожидался за дверью. – Заприте ворота и никого не впускайте! – приказал король твердым голосом. – И позовите ко мне жандармов из Фюссена и пожарную команду. Посмотрим, удастся ли этим пижонам так просто надуть меня.

Сердце мое забилось от радости. Передо мной был король, которого я помнил! Король, за которого я был готов отдать жизнь. Взгляд его прояснился, теперь Людвиг смотрел на меня с теплотой. Он спустился со сцены и так похлопал меня по плечу, что я едва не упал.

– Хорошо, что вы снова рядом, Теодор, – сказал Людвиг с улыбкой. – А теперь переоденьтесь во что-нибудь сухое. А то мой вернейший рыцарь, чего доброго, помрет от простуды.

JR, JRI

Последующие часы протекали в напряженном ожидании. Замок был закрыт, пред воротами несли стражу жандармы из Фюссена. Несмотря на дождь и столь ранний час, у стен уже собрались местные жители, после того как узнали о подлых намерениях министров.

Я стоял у окна в башне и наблюдал, как несколько крестьян сгрудились и о чем-то переговаривались. Некоторые прихватили с собой косы и цепы. Факелы освещали безрадостную картину. Хоть и в подавленном настроении, я невольно улыбнулся, ибо в очередной раз убедился, что в народе Людвига по-прежнему чтили как святого. Мужчины и женщины под окнами скорее отдадут себя на растерзание, чем допустят, чтобы у их короля упал с головы хотя бы волос.

В предрассветных сумерках наконец-то показались противники.

Странная картина открылась моему взору в то утро. В забрызганных грязью каретах приближались граф фон Хольнштайн, министр иностранных дел Крайлсхайм и еще несколько чиновников. Когда они вышли, я смог рассмотреть их сквозь легкую дымку. На них были украшенные золотом парадные мундиры и старомодные треуголки. Доктор фон Гудден, еще один врач и четверо санитаров были в простых черных одеждах, что придавало им сходство с голодными во́ронами. Они заметили, в каком настроении встретили их жандармы и крестьяне, и стали неуверенно озираться. Только граф Хольнштайн оставался невозмутимым.

– Мы здесь, чтобы арестовать короля и переправить в Линдерхоф! – заявил он командным голосом. – Ради его собственного блага. Людвиг не в своем уме! Вместо него с этого дня правит принц Луитпольд. Так что расступитесь и пропустите нас в замок!

Но люди еще плотнее столпились перед воротами. Отовсюду слышался недовольный ропот – толпа гудела, как рассерженный зверь.

– Стыдно смотреть на это все! Срам! – выкрикнула пожилая дама в неказистой шляпе, судя по всему, местная дворянка. – Министры крутят вами, как пожелают! – взвизгнула она, указывая на растерянных чиновников. – Ваши дети будут краснеть, когда узнают, что вы пошли на измену!

Она грозно взмахнула зонтиком, и ее маленький пудель принялся неистово лаять. Из толпы послышались крики в поддержку короля.

Граф Хольнштайн огляделся в поисках поддержки, чувствуя, что дело выходит из-под контроля. Он вытер со лба пот и капли дождя, ухватил за руку одного из санитаров и двинулся на жандармов, живой стеной выстроившихся у ворот.

– Именем принца Луитпольда, законного правителя Баварии, откройте ворота! – взревел он. – Или я всех вас…

В это мгновение кто-то ударил санитара прикладом. Небольшая бутылочка выпала у него из рук и разбилась с тихим звоном. После секундного молчания вновь раздался неистовый крик:

– Это хлороформ! Ублюдки хотят усыпить нас! Хватайте их!

Хольнштайну, фон Гуддену, да и всем остальным с огромным трудом удалось отступить к каретам. Крестьяне, похоже, были близки к тому, чтобы сбросить всю делегацию в ущелье. Тем временем на помощь к королю подоспели и пожарные. Громко захлопали дверцы карет, возницы щелкнули кнутами, и под оскорбительные крики делегаты сбежали обратно в Хоэншвангау. Когда они скрылись за поворотом, над толпой пронесся торжествующий клич. Им удалось обратить противника в бегство.

Когда я спустился во двор, Альфонс Вебер, один из последних хранивших верность королю, разговаривал с жандармами. Вид у него был весьма взволнованный.

– Что такое? – спросил я напрямик. – Уж не хотят ли они арестовать короля?

– Наоборот, – Вебер ухмыльнулся, глядя на меня. – Король только что отдал приказ арестовать всю эту шайку! Мы схватим их в Хоэншвангау, – и, словно ребенок, хлопнул в ладоши. – Наконец-то повеяло свежим ветром! – крикнул он на весь двор. – Вот увидите, Марот, король еще отправится в Мюнхен и прогонит к черту всех министров. Все будет хорошо!

Я кивнул, хоть и не разделял его уверенности. Однако не прошло и двух часов, а в гору уже поднимались первые пленники. Это были граф Хольнштайн, министр иностранных дел Крайлсхайм и граф Тёрринг, заранее назначенный сопровождающим короля. На них по-прежнему были парадные мундиры, но теперь они напоминали скорее шутовские наряды. Треуголки съехали им на лица, походка стала тяжелой, ноги у всех заплетались. Пленников не связали, и жандармы шагали на некотором отдалении, но толпа по краям дороги не оставляла ни единого шанса к бегству. Такого унижения я не пожелал бы даже злейшим из своих врагов.

– Переставляй ноги, или в глаз получишь! – крикнул кто-то из крестьян на графа Крайлсхайма.

Молодая крестьянка показала на бледных, спотыкающихся пленников и сказала своему сыну громко, так, чтобы все услышали:

– Когда вырастешь, будешь рассказывать детям, что видел изменников!

Казалось, еще немного, и полетят первые камни, и первые удары цепов размозжат головы чиновников. Но ничего подобного не произошло. Граф Хольнштайн и доктор фон Гудден вместе с остальными предателями плелись в Нойшванштайн, и там их заперли в убогой комнатке на втором этаже башни.

Я стоял во дворе, улыбался и смотрел вверх, на восходящее из-за стен солнце. Король, кажется, был спасен.

Уже через несколько часов меня ждало горькое разочарование…

Стивена разбудил яркий аромат, щекочущий ноздри. Он вздрогнул и увидел пред собой молодую женщину: она протянула ему чашку горячего кофе. Букинист не сразу сообразил, что перед ним Сара. Ему снова снилась девочка с белыми косами. Они дрались, и между ними что-то лежало на полу. Когда Стивен попытался разглядеть, что это, запах кофе вернул его в действительность.

– Ты очень мило скрипишь зубами, когда спишь, – сказала Сара с улыбкой. – Ты знал об этом? Надеюсь, это никак не связано с твоими ночными чтениями?