— Значит, вы заодно с Джимми? Пит поморщился.

— Прошу вас, только не надо записывать меня в сторонники Джимми…

— Он решил, что обнаруженные Кринковичем следы — мистификация. Он решил, что Бек давно погибла. Вы тоже так думаете?

— Мы обсуждали этот вопрос, — сказала Синг.

— Обсуждали снова и снова, — подтвердил Пит. У Синг ещё не совсем погас огонь в глазах.

— Мне бы хотелось знать, как можно было так идеально сфальсифицировать следы и какое существо выло на все лады, когда погиб Миллз?

Рид перевёл взгляд на усталого следопыта.

— У вас есть другое объяснение? Пит мог лишь вскинуть руки.

— Как я говорил Синг, я не знаю. Что, если Флеминг Кринкович действительно такой придурок, каким кажется, и просто хочет привлечь к себе внимание? Он помешан на сасквотчах и сумел бы сфальсифицировать следы. А что касается отпечатков Бек, то он мог найти любой ботинок шестого размера с аналогичной подошвой. Ботинок есть ботинок.

Синг встрепенулась:

— С такими же характеристиками износа, какие вы видели у ручья Лост-Крик? Вы ведь зарисовали найденный там отпечаток ботинка Бек на одной из своих голубых карточек, верно?

— С такими же характеристиками износа? — повторил Рид. — А что насчёт телефонного номера, написанного на земле?

— Я ещё не всё понял, — парировал Пит. — Я просто пытаюсь посмотреть на дело со всех сторон, вот и всё. Рид, скажите, Арлен Пит мог раздобыть номер вашего мобильника?

Рид понял, к чему он клонит. — Да.

— А он тоже помешан на сасквотчах, не так ли? И они с Кринковичем друзья.

Синг начала обнаруживать признаки раздражения.

— Вы понимаете, в чём вы обвиняете Арлена? Пит пробуравил её взглядом.

— Тогда зачем вы его сфотографировали? Синг разволновалась.

— Просто… вся эта история с сокрытием преступлений. Мы не можем исключить ни одного подозреваемого…

— Ну, возможно, сокрытие преступлений имело место, а может, и не имело.

На это у Синг был готов ответ.

— Тело Арнольда Аллена перетащили с одного места на другое.

— А тело Рэнди тоже?

— Возможно.

— Но вы не знаете наверное.

— Ну… наверное не знаю.

— Вот об этом я и говорю.

— Ладно, а что выяснил Кэп? — спросил Рид. Лицо Синг приняло обескураженное выражение.

— Ничего определённого. Так, одни догадки. Пит хлопнул ладонью по столу.

— Вот! Спасибо! Вот слово, которое я искал. Догадки! Я строю догадки, вы строите догадки, и у Кэпа нет ничего, кроме догадок. Рид, мы весь день только этим и занимались: гадали, жива Бек или нет. Дурачит ли нас кто-то или мы просто сами себя дурачим, или же там в горах действительно сасквотчи…

— И убивают сасквотчи, — спокойно подхватил Рид, — или же медведь, как утверждает Джимми. И зачем, собственно говоря, кому-то защищать этих чудовищ, скрывая факт убийства, если чудовища существуют и сокрытие убийства действительно имело место.

Наступила продолжительная пауза.

— Я думала, ты спал, — наконец сказала Синг.

— Я спал, пока вы не начали препираться. Но и я думал тоже.

— Так помогите нам разрешить вопрос, — сказал Пит. Рид заговорил тихим, усталым голосом, поглаживая окровавленный кожаный лоскут.

— Если учесть, что многого мы не знаем, возможно, пока ещё слишком рано говорить о том, чем закончилось дело.

Пит уставился в окно, обдумывая сказанное. Синг занялась латуком, мясом, маринованными огурцами и помидорами.

— Не правда ли, забавно, насколько эта история завязана на твёрдой уверенности людей, что они всё знают: это медведь, это снежный человек, я убийца жены, я безумная жертва, Бек мертва, Бек жива, это сокрытие убийства, это несчастный случай.

Синг положила приготовленный сэндвич на тарелку и протянула Риду.

— Всё ещё хочешь супа?

— Было бы здорово. Спасибо. — Он поставил тарелку на компьютерный стол, страшно голодный, но одержимый желанием выговориться. — Я всё время думаю о том, как мы с Бек поднимались по тропе ещё до начала этого кошмара и как я считал, что знаю очень многое, а на деле оказалось, что всё наоборот. Я говорил Бек, что её мир слишком мал и что если она не раздвинет немного его границы, то перестанет узнавать новое и развиваться. Я не понимал, насколько мал мой мир. Я получил суровый урок. — Рид опустил глаза на истерзанный кожаный лоскут, лежащий у него на коленях, и продолжал: — Так или иначе, я думаю, всегда имеет смысл время от времени раздвигать границы своего мира, чтобы просто смирить свою гордыню и признать, что ты можешь столкнуться с чем-то, о чём никогда раньше не думал. Так что, с одной стороны, Пит, вы правы насчёт куртки Бек. Она говорит о многом. — Рид поднял лоскут, чтобы они увидели следы зубов, кровавое пятно и всё прочее. — Эта кровь пролилась несколько дней назад, верно, Синг?

Она молча рассмотрела пятно, а потом кивнула, понимая, что это значит.

Рид высказал пришедшую в голову мысль остальным двоим:

— Это значит, что Бек умерла несколько дней назад — вероятно, в самую первую ночь. — Осторожно, словно священнодействуя, он сложил лоскут в несколько раз и положил на обеденный стол между ними. — Тогда она не смогла бы оставить следы.

Синг и Пит пристально смотрели на истерзанный кусок куртки. Он действительно говорил о многом без всяких слов. Наконец Синг сказала:

— Это всё равно не отвечает на все вопросы. Пит постарался говорить спокойным тоном:

— Это отвечает на многие вопросы. А что касается остального… Возможно, мы никогда не узнаем.

— Следовательно, мы можем сойтись во мнении, что нам ничего точно не известно.

Пит и Синг молча обменялись взглядами, потом кивнули.

— Но с другой стороны, возможно, имеет смысл верить? Не принимать покорно факты, кажущиеся неоспоримыми, но попытаться хоть на дюйм выйти за пределы очевидного и несомненного.

Он подался вперёд, глядя Питу прямо в глаза.

— Пит, вы когда-нибудь испытывали чувство, не поддающееся объяснению?

Пит понял и кивнул. Рид посмотрел на Синг.

— А ты?

— Постоянно, — ответила она.

— Когда я находился на месте, где нашёл это… — он кивком указал на остатки куртки, — всё там говорило о том, что я наконец получил ответ на вопрос, наконец всё узнал. Но частью своего существа я чувствовал что-то… такое странное ощущение, будто Бек разговаривает со мной. У меня имелись все основания предполагать — может даже, с уверенностью утверждать, — что она мертва, но всё же… Какая-то часть моего существа восставала против очевидного и продолжала верить. — Он откинулся на спинку кресла, пристально глядя на остатки куртки. — Я мог бы сказать, что знаю, что Бек умерла, но ведь я на самом деле не знаю. И покуда мы не узнаем наверняка, я могу верить, что она попрежнему жива. — Потом он добавил: — И я верю, что у нас остался ещё один последний способ всё выяснить.