Мы наступаем, без шуток, хорошо. Части идут в бой с большой охотой, смело, бойцы жертвуют собой, много энтузиазма, искреннее желание создать, наконец, перелом, поменяться ролями с противником.

Танки отличаются. На труднейшем, скалистом и холмистом рельефе, проходя через опасные рвы и овраги, остерегаясь волчьих ям, под огнем противотанковых пушек, машины прорываются в расположение мятежников, гасят и уничтожают его огневые точки, давят живую силу, сокрушают орудия. Три танка, встретив на дороге большую фашистскую пулеметную часть на двенадцати грузовиках, скосили ее целиком, прежде чем она начала обороняться.

Де Пабло, танковый генерал, носится по боевым участкам, подстегивает роты и взводы, следит за тем, чтобы машины не задерживались на бензиновой зарядке, чтобы своевременно получали новые боекомплекты, а главное — чтобы не прерывалась связь с пехотой. Мигель Мартинес ездит с ним, беседует с танкистами, он во взвинченном, нервно приподнятом настроении. Они довольны — сегодня разошлись вовсю.

Де Пабло хочет выехать на самую линию огня, для этого он пересаживается с Мигелем в броневичок. Мигелю влезать удобно, но генерал с трудом умещает свое большое, атлетическое тело в тесной стальной коробке. Расшитая золотом фуражка несомненно пострадает здесь. Генерал отдает фуражку шоферу своего "шевроле" — пусть дожидается.

Они катятся вперед, к Махадаонде. Широкая лощина меж гор полна белых и черных артиллерийских дымов. Эхо повторяет взрывы. На домике у дороги скрестились прицелы и фашистских и республиканских батарей. Так и неизвестно, в чьих руках домик. Наша пехота обтекает его по сторонам, танки проносятся мимо, как бы не замечая его.

Они вышли из броневика и стали на пригорок. Два отдыхающих бойца уговаривают их лечь: минут пять назад вот здесь же, рядом, разорвался снаряд. Де Пабло не согласен. Шут с ними, со снарядами, он должен видеть воочию, как действуют танки, и танки должны видеть его. Он оглядывается во все стороны, солнце зло прижигает его гладко бритую голову.

— Все равно вас не узнают, — говорит Мигель, — вы без фуражки. В Испании не видали раньше генералов ближе ста километров от фронта. Это считалось просто неприличным.

Де Пабло сердится:

— Не видали — теперь увидят!

Он приказывает водителю броневика съездить за фуражкой. Двое солдатиков переползают подальше — опять совсем близко грохнулся бризантный снаряд, пламя, дым и черные комья земли взметнулись до небес.

Броневик примчался обратно, теперь генерал бродит по полю, подталкивает мелкие подразделения вперед, растасовывает танки, направляет пулеметный огонь. Запыленные бойцы, унтер-офицеры, оглядываясь на золотые пальмы фуражки, сами становятся важнее, подтягиваются, успокаиваются. В артиллерийских взрывах, своих и чужих, они начинают видеть логику и систему, в ранениях — неприятную неизбежность, во всем бою — закономерность и смысл. Дружинник предлагает отпить вина из глиняной бутылки, он смотрит, как де Пабло пьет, на его моложавое, чисто выбритое крестьянское лицо, на его крепкие руки, смеется:

— Это парень из наших!

Генерал доволен, что его назвали парнем. Ему здесь веселее, чем на командном пункте. И здесь можно больше сделать.

До сих пор здесь можно управлять частями, только непосредственно находясь при них. Штабы еще не имеют подлинных средств управления и связи»{5}.

В середине января 1937 года танковая бригада была выведена в резерв. В боях в районе Махадаонда участвовали 47 танков группы Павлова. 6 из них были подбиты, но затем восстановлены и вернулись в строй{6}. Добиться значимого успеха под Лас-Розас и Махадаонда республиканские войска не смогли. Причиной тому послужило и несогласованность ударов республиканцев и отчаянное сопротивление франкистских гарнизонов этих деревень. Войска обеих воюющих сторон перешли к обороне.

2 января 1937 года за исключительное проявление личного героизма и большие успехи в боевых действиях комбриг Д.Г. Павлов был награжден орденом Красного Знамени.

Наиболее полно военные таланты и организаторские способности генерала де Пабло раскрылись во время Харамской оборонительной операции (6—27 февраля 1937 г.). Войскам генерала Франко удалось в ходе наступления ликвидировать плацдарм республиканских войск на западном берегу р. Харама. 10—12 февраля 1937 года войска мятежников форсировали реку и овладели плацдармом на восточном берегу Харамы до 8 км по фронту и 2—3 км в глубину.

11 февраля по тревоге были подняты второй и третий батальоны танковой бригады и брошены в направление Харамских переправ. В течение трех дней они совместно с бойцами интернациональных бригад пытались остановить продвижение мятежников. Ценой больших потерь им удалось заставить их перейти к обороне. Так, согласно отчету командира танкового батальона майора М.П. Петрова, 12 февраля «.. .участвовало в бою 23 танка, подбито 9, из них 4 изъято с поле боя, 5 сгорели. Из состава экипажей 10 убиты, 4 ранены. Израсходовано за один заезд половина боевого комплекта и половина заправки горючего за день боя»{7}.

В ходе дальнейших боевых действий к 13 февраля 1937 года комбригу Павлову пришлось даже возглавить на некоторое время все руководство Харамским фронтом. Причиной того стало полное отсутствие какого-либо управления войсками на поле боя со стороны вышестоящих штабов. «А так {как} от центрального фронта, от руководства никто на фронт не приезжал и приказов также не отдавалось, командиром танковой бригады было решено 13.02.1937 ночью собрать всех командиров, комиссаров бригад и начальников родов войск — артиллерия, ПВО, инженера и передать анализ боев и отдать приказ на следующий день. Следовательно, взять инициативу и руководство в руки танкового командования. Указанное совещание состоялось 13.02.1937 в 24 часа в штабе XI бригады в Мората де Тахунья. Чрезвычайно интересен такой факт. 13.02.1937 в Мората прибыл бензин второго сорта для пехотных частей. А распределять этот бензин было некому, поэтому во избежание простоя грузовых машин пехотных частей бензин был распределен по частям командиром сектора, начальником танковой бригады. Так в руки танковой бригады перешло все руководство Харамским фронтом. Все слушались, все подчинялись беспрекословно»{8}.

Итоги боевых действий за 13 февраля 1937 года были тревожными: войска с трудом выдерживали напряжение боев и начинали уставать; резервы отсутствовали, и их прибытие в скором времени не ожидалось. Оценив положение, генерал де Пабло приказал войскам прекратить неподготовленные атаки и уйти в глухую оборону. Своим волевым решением он повернул на Харамский фронт несколько бригад (XIV, XVII, LXIV, LXIX), направлявшихся в другие районы. Благодаря принятым мерам ситуация на фронте немного стабилизировалась.

Генералу де Пабло в ходе этой операции приходилось не только руководить танковыми подразделениями, но и лично водить бойцов в атаку. Герой Советского Союза Маршал Советского Союза К.А. Мерецков вспоминает: «Шли на нас в атаку марокканцы. В одном окопчике лежали я, командир танковой бригады Д.Г. Павлов и командир 11-й интернациональной бригады. Разведка сообщила, что у фашистов в каждом подразделении командует немецкий офицер либо унтер-офицер. Артподготовка была у них сильной, пулеметы вели огонь длинными очередями. Республиканцы дрогнули, некоторые подразделения стали отходить. Выскакиваем из окопов, кричим: "Назад!" Д.Г. Павлов залез на танк, грозит бегущим солдатам пистолетом. Вокруг нас стали задерживаться отдельные бойцы. Потом образовалась группа. Павлов направил вперед танки и сам поехал с ними. Солдаты устремились за боевыми машинами, постепенно восстановили линию обороны и отбросили марокканцев на исходные позиции»{9}.