Женщина, которую посыльный увидел, вероятно, была миссис Кавердейл, у которой был маленький ребенок, и было вполне естественно, что она стояла в дверях со своим малышом на руках.

Однако миссис Бэддикомб не была намерена принимать такое простое объяснение.

— Бедняга Том! Его прямо как громом поразило. Говорит, волосы дыбом встали. Ее окружал туманный свет, а руки она держала так, словно звала на помощь.

— Надеюсь, она не уронила ребенка, — сказала я. — И почему же Том не пошел ей помочь или хотя бы узнать, чего она хочет?

— Как же, Господь с вами, мисс Грант, разве вы никогда не сталкивались лицом к лицу с тем, что неестественно?

— Нет, — созналась я.

— Кабы встречались, так поняли бы. Бедняга Том, он просто подхлестнул лошадь и убрался как можно быстрее.

— Но Кавердейлы уже въехали, не так ли?

— Вот и нет. И уж может теперь и не захотят, вовсе.

— Миссис Бэддикомб, что вы хотите сказать?

— Ну, она же и правда довольно внезапно уехала, верно?

— Миссис Бэддикомб, — серьезно сказала я. — Вам следовало бы быть осторожнее.

Она выпрямилась и с подозрением взглянула на меня.

— Осторожнее? Мне? Разве я не всегда осторожна?

— Хотела бы я знать, на что вы намекаете.

— Ясно, как нос на лице, мисс. Она приезжает сюда… а потом больше не нужна… она исчезает.

— Не нужна?

Миссис Бэддикомб хмыкнула.

— Я умею читать между строк, — сказала она.

— И сочинять сценарий, — сердито добавила я. Она тупо уставилась на меня.

— До свидания, миссис Бэддикомб, — сказала я.

Меня трясло, когда я остановилась за дверью лавки. Я думала о том, как глупо поступила. Теперь я отрезана от информации, которую она могла предложить; и хотя половина ее могла быть фальшивой, мне хотелось знать, о чем говорят.

Вся глубина моей глупости стала очевидной, когда Эйлин Экклз встретила меня в согревательной и сказала:

— Вас вовлекают в драмы Колби, Корделия. Сивилла с почты шепнула мне, что вы «втюрились» в сэра Джейсона Веррингера, а она уже давно знает, что он на вас глаз положил, и не смешно ли, что бедная миссис Мартиндейл, надежды которой так высоко летали, словно по колдовству исчезает, когда больше не нужна.

— Какая чушь! — сказала я, отчаянно покраснев.

— Беда такого рода разговоров в том, что зачастую в них есть элемент правды. Я точно думаю, что сладострастный сэр Джей положил на вас глаз, и нет сомнений в том, что одно время миссис Мартиндейл была его очень близким другом. Так-то. На сей тончайшей основе миссис Б. ткет свои фантазии. Чепуха, да, но основанная на некоторых фактах, и D этом есть опасность.

— Вы предупреждаете меня? — спросила я. Она склонила голову набок и посмотрела на меня с напускной серьезностью.

— Вам лучше знать, чего вы хотите, — сказала она. — Все, что я могу сказать, у него своеобразная репутация. Были слухи о смерти его жены. Теперь пошли слухи об исчезновении, как они это называют, его подружки. Слухи липнут к нему, а в нашей профессии слухи могут погубить карьеру. Я бы советовала… но полагаю, вы не хуже меня знаете, что совет — это нечто, что дается бесплатно и принимается, только если совпадает с наклонностями рецепиента. Я бы держалась от него подальше, а после летних каникул слухи могут заглохнуть.

Я с любовью взглянула на Эйлин. Она была хорошим другом и разумной женщиной. Мне хотелось сказать ей, что я не нуждаюсь в предупреждениях. Я решила никогда больше не оставаться с Джейсоном Веррингером наедине.

Мисс Хетерингтон вызвала меня в свой кабинет. Она была так встревожена, что не могла полностью это скрыть и не дотягивала до своего обычно невозмутимого образа.

— Постыдное происшествие! — сказала она. — Я послала за вами, Корделия, потому что Тереза под вашим особым покровительством.

— Тереза! Что она сделала?

— Она набросилась на другую девушку.

— Набросилась!

— Действительно. Буквально напала.

— Какую девушку? Почему?

— Девушка, о которой идет речь — Шарлотта Маккей. Причину ни одна из них не называет. Полагаю, это какой-то пустячный спор, но чтобы одна из моих учениц дошла до применения насилия…

— Я не верю, что Тереза могла это сделать. Она очень мягкая по характеру.

— В последнее время она была больше уверена в себе. Она бросила в Шарлотту Маккей туфлей, и попала в голову над виском. Там довольно глубокий порез. Девушки испугались, когда увидели кровь, и позвали мисс Паркер, которая как раз проходила мимо.

— Где они теперь?

— Шарлотта прилегла. К счастью, глаз не задет. Одному Небу известно, какой вред мог быть причинен. Как вышло, это всего лишь порез. Тереза заперта в карцере для наказанных. Я приму решение о ее наказании позже. Но что меня шокирует, так это то, что подобное поведение могло иметь место здесь. Я только надеюсь, что родители об этом не услышат.

— Мне пойти навестить Терезу?

— Она сильно дуется и отказывается говорить что бы то ни было. Она сидит там с плотно сжатыми губами, и заметила только, что Шарлотта это заслужила.

— Конечно, Шарлотта очень раздражающая девушка. Характер у нее не из лучших, и я знаю, что в прошлом она часто дразнила Терезу.

— Девочка никогда на нее не набрасывалась.

— Нет…

— В ней гораздо больше смелости, чем раньше, и я полагала, что это хорошо. Теперь… я не так в этом уверена. Да, сходите к ней и попытайтесь узнать причину этого необычайного и неприемлемого поведения.

Я отперла дверь карцера. Это была кельеподобная комнатушка, которую братья-миряне использовали как кладовку. В ней было три письменных стола, обеденный стол и стул. Девушек отсылали сюда делать устные или письменные уроки, а использовалась она только когда нарушение считалось более чем пустяковым.

Тереза сидела за одним из письменных столов.

— Тереза! — воскликнула я.

Она неуверенно встала и чуть ли не с вызовом посмотрела на меня.

— Расскажи мне все, — сказала я. — Я уверена, что есть объяснение.

— Я ненавижу Шарлотту Маккей, — сказала она.

— На самом деле это не так. Просто большую часть времени она ведет себя, как глупая заносчивая девчонка.

— Я ненавижу ее, — сказала она. — Она злая.

— Расскажи мне точно, что произошло.

Она молчала.

— Мисс Хетерингтон требует объяснений, ты же знаешь.

Она продолжала молчать.

— Должна ведь быть причина. Может быть, это был какой-нибудь пустяк, и ты вспомнила все накопившиеся в прошлом обиды? Это была последняя капля?