Заглянула в темный кабинет, потом на кухню, снова вернулась в гостиную, уже не на шутку, подумывая, что он просто ушёл, когда увидела, мельканье оранжевого огонька сигареты на террасе.

Вышла, намереваясь учинить разборки, а он сидел такой отстраненный и одинокий сейчас. И в темноте ночи, только смазанные черты его лица видны, когда он в очередной раз затягивается, да только и этого хватает, чтобы понять, что скандал сейчас последнее дело.

И я потянулась к нему, а он не оттолкнул, принял, обнял, обдал своим теплом и ароматом, смешанным с сигаретным дымом, и я прижалась, замерла. Потому что только в его руках жила, только рядом с его сердцем оттаивала и совсем чётко осознала одну вещь.

Я люблю его.

И как я этого раньше не понимала. Как? Ведь это ясно как день.

И я призналась ему, пусть что хочет, с этим то и делает.

И он сделал. Сделал меня ещё счастливее, тем, что ответил взаимность, тем, что отпустил своих демонов, не стал выяснять нечего, тем, что доверился и стал ещё ближе.

Та ночь для меня словно какое-то знаковое событие. Словно черта после, которой всё настолько серьёзно, и основательно, словно клятвы мы какие-то друг другу дали, и повязаны теперь.

Назар и сам потом признался, что чувствует тоже, как раз в тот вечер, когда купил мне это дорогое платье, в ресторане, когда строил планы на совместное будущее.

И вот я стою в платье, от самого Валентино!

Само одно это осознание уже заставляет сердце порхать, а если учесть безупречный покрой, тонкость линий, и мягкость невесомой ткани, то это полный восторг.

К платью я добавила серьги, которые мне подарил в тот же день Назар, и наш браслет с новым шармом.

Волосы разделила на ровный пробор и вытянула утюжком, убрала за спину. Лёгкие макияж, совсем небольшой акцент на скулы, и губы. Подходящие туфли и я готова.

Фотографирую себя в полный рост, и отправляю Назару, который должен заехать за мной, как знак того что жду его.

Телефон тут же оживает.

— Птичка, ты великолепна! — начинает Назар, и его приглушенный низкий голос говорит, что он не один.

— Ты опаздываешь, — догадываюсь я.

— Немного, не могу уйти, пока не закончим переговоры, — говорит он всё так же приглушённо.

— Я подожду, — вздыхаю я.

— Давай встретимся там, — предлагает Назар, — дежурный смокинг у меня есть в офисе и чистые рубашки тоже. Я не буду заезжать домой, чтобы не тратить время, а тебя довезёт Олег.

— Я не уверенна, что мне будет там комфортно без тебя…

— Я не заставлю тебя долго ждать, а может, приеду и раньше, — перебивает Назар.

— Хорошо, — соглашаюсь я, тем не менее, ощущая недовольство, от сложившейся ситуации.

— Вика, не дуйся, — он чувствует это, слышит по голосу.

— Когда-нибудь, Назар ты будешь в полном моём распоряжении, и тогда только посмей пискнуть, — грожу я, рассматривая свою унылую физиономию.

— О, это будет занимательно, — смеётся Назар.

— Ещё как, — фыркаю я, и выхожу из гардеробной, — не буду перечислять всего того, что я намерена с тобой сделать, иначе ваши переговоры зайдут в тупик.

— Я люблю тебя Птичка, — нежно шепчет Назар, совсем не убоявшись моего мстительного тона.

— И я люблю тебя, — вздыхаю я, весь мой воинственный настрой сбил, — постарайся сильно не задерживаться!

— Хорошо, и он кладёт трубку, а через минуту звонит Олег, обещая быть на месте, через пять минут, и я собираюсь одна.

Но я зря переживаю, когда мы подъезжаем к огромному особняку, залитому огнями, Олег сообщает что Назар уже здесь и ждёт меня внутри.

Вхожу в распахнутые двустворчатые двери, и попадаю в сказку роскоши и богатства.

Везде ослепительное великолепие.

Мраморный пол под ногами, позолоченные балясины лестницы, широкой, убегающей полукругом наверх. Потолок в вестибюле, куда я сперва попадаю, из красивой фрески, и с него свисает хрустальная многогранная люстра. По стенам висят картины, и стоят шикарные вазоны, с пышными цветочными композициями.

Неужели это дом кого-то из людей, здесь определённо должны жить боги, так здесь красиво, просто ослепительно. Из широкого арочного проёма, слышны голоса и музыка. Тихий джаз очень тонко вписывается в обстановку всеобщей роскоши. И я ведомая густым тембром саксофона и бархатным низким хрипом контрабаса, иду в следующий зал.

Здесь ещё красивее и роскошнее, всё блестит и переливается, так, что глаза прикрываю. Замираю на пороге, не в силах сосредоточится, на чем-нибудь одном. В глаза сразу же бросается огромная пирамида из бокалов с шампанским, которое искрится, и золотиться сквозь хрусталь. И тот самый джазовый ансамбль, с яркой девушкой певицей, застывшей у микрофона, отсчитывая такт, тонкими пальчиками. На ней блестящее платье с высоким вырезом на бедре, и оттуда кокетливо виднеется ножка, обутая в алую туфельку. Длинные золотистые волосы перекинуты через одно плечо, открывая другое острое плечико. Вишнёвые губы растягиваются в полуулыбке, и она начинает петь знаменитую джазовую песню «Fever». Её чарующий низкий голос словно обволакивает весь этот роскошный зал, хоть и звучит он не громко.

Везде развешан стеклярус и гирлянды из цветов. Огромные арочные окна, украшены огнями, и сейчас уже горят, погружая зал в золотистое сияние, и добавляет бликов от сверкания и блеска стекла и хрусталя. Накрытые столы, уставленные разными яствами.

Везде насколько хватает глаз народ. Дамы сплошь в роскошных платьях, и я в своём Валентино, вполне вписываюсь в ансамбль знаменитых кутюрье, которые надеты на дамах.

Мужчины в строгих костюмах и смокингах.

Все статные, богатые, влиятельные. Они красивые и расслабленные, купаются в своей великолепии, и излишествах, принимая их за должное. Да что там они и не замечают это изобилие, принимая его за данность.

Это я замечаю всё это, потому что словно Золушка попадаю на бал в замок принца.

Кстати, а где мой принц?

Я прохожу медленно вперёд, обходя стайку дамочек, что обсуждают новую коллекцию Дольче и Габбана, потом передо мной медленно прохаживается официант, с