оно каким-то непонятным образом перерабатывает в совершенно новую и в первый момент нам самим непонятную идею, идею, которая в дальнейшем становится вполне понятной в процессе логического развертывания ее в мысль.

Таким образом, обобщая изложенное выше, можно сказать вполне определенно: в процессе познания так называемых истин бытия наше мышление имеет не двойственный характер, а тройственный, если мы примем во внимание непременное наличие между двумя ступенями логического мышления промежуточной ступени неосознаваемого иррационального мышления, результатом работы которого является рождение новой объективной идеи. С точки зрения участия логики процесс мышления, действительно двузначен, в то время как малозаметный, но весьма существенный вклад интуиции – часто выдаваемый за вклад логики – делает его трехступенчатым. (И об этом более подробно мы будем говорить в Разделе 5.4. ««Двойная рефлексия» Г. Марселя….»).

И только непомерное самомнение человека побудило его согласиться с весьма ложной идеей, согласно которой заслуга продуктивного мышления всецело принадлежит его умению логически мыслить, а не той творческой иррациональной способности, которую в него заложила сама природа.

По сути дела все западноевропейское мышление, начиная с Платона и кончая самим Хайдеггером, это кружение вокруг вопроса, каким именно образом и в какой момент нами сотворяется истина-алетейя как не-сокрытость сушего. И исходным пунктом всех наших блужданий является не сама попытка понять суть столь сложного и запутанного вопроса, а достаточно настойчивое стремление отнести сам факт рождения объективной идеи-новизны на счет логического мышления, которое имеет к этому событию всего лишь опосредованное отношение, поскольку оно не участвует в актах зарождения и явления самой идеи: оно всего лишь подготавливает их и является как свидетелем проникновения новой идеи в сознание, так и участником развертывания этой идеи в мысль.

Так что кроме бессознательного нет более места, где бы могла зародиться истина в форме объективной интеллектуальной идеи-новизны: логика, как мы уже показали ранее, в принципе не способна ее зародить, так как имеет дело только с тем, что известно сознанию и зарождение чего-либо совершенно нового не в его компетенции. А, казалось бы, если сознание способно понять нечто для него новое, но не им самим созданное – то есть субъективную интеллектуальную идею, – то оно способно и само создать (аналитическим путем) «собственную» идею, ее увидеть и понять. Но не тут-то было – и в этом состоит наше кардинальное заблуждение: сознание (логика) не только не может создать новую объективную идею, но оно даже не способно ее понять, если она ему предварительно не разъяснена кем-либо или если новая идея не родилась в нашем собственном бессознательном. Отсюда вывод: только бессознательное может создать новую идею и только по представлению ее бессознательным в сознание последнее способно ее понять.

И в этом камень преткновения теории познания: к пониманию не нами созданной идеи – то есть субъективной интеллектуальной новизны – мы можем прийти только аналитическим путем; к пониманию же нами самими созданной идеи – то есть объективной интеллектуальной идеи – мы можем прийти путем обратным аналитическому. То есть, мы сначала иррациональным путем должны прийти к созданию самой идеи и только потом, после представления ее бессознательным нашему сознанию мы можем развернуть ее и превратить в мысль, из которой мы уже увидим и состав объектов ее образующих, и свойства, посредством которых эти объекты соединены, и те взаимосвязи этих объектов, которые образовали, «скрепили» саму идею.

Что же касается так называемого чувственного познания, то чувственная сфера тем более не может произвести (обнаружить, «понять») что-либо интеллектуально новое, так как она не является органом познания, а всего лишь органом восприятия и запечатления в сознании того, что получено в ощущении, представлении и т. д. Правда, нельзя отрицать участия чувств в процессе продуктивного мышления, поскольку они а немалой степени являются и катализатором, а порою, и трансформатором самого процесса познания, осуществляемого интуицией при посредничестве логического мышления. Вспомним хотя бы о чувстве увлеченности каким-либо вопросом, буквально принуждающим нас к его разработке и разрешению,

Итак, принимая во внимание трехстадийность процесса продуктивного мышления в цикле познания (сотворения, обнаружения и «понимания») какой-либо истины, у нас сразу же возникает вопрос: почему мыслители такого ранга как Хайдеггер и мн. др. не обратили внимание на наличие в нашем мыслительном процессе таких существенных событий как стадии иррационального формирования идеи, так и интуитивного акта явления ее в наше сознание. Учитывая вышеизложенное, ответ наш достаточно прост: не обратили внимание на это только потому, что они действительно были великими мыслителями. А чем выше ранг мыслителя и чем продуктивнее его способность мыслить, тем чаще и незаметнее – для его сознания – приходящие интуиции, как бы поставленные на непрерывный поток производства идей-мыслей.

Правда, справедливости ради следует отметить, что не все мыслители обошли вниманием иррациональную составляющую нашего мыслительного процесса, были и исключения: Платон, Шопенгауэр, Ницше, Мерло-Понти и др. О первых трех авторах мы уже говорили и приводили их высказывания, свидетельствующие об иррациональном происхождении нового знания. Процитируем еще отрывок из «Феноменологии восприятия» Мерло-Понти:

«Мысль в самом деле развивается в одно мгновение и словно вспышками, но затем мы должны ее присвоить, и именно благодаря выражению она становится нашей. Наименование объектов не следует за их узнаванием, оно и есть само узнавание»5.

Не об инсайте (интуиции) ли и о развертывании идеи в мысль говорится здесь? Конечно о них.

Следует иметь в виду, что сам же Хайдеггер весьма двойственно относился к тому, считать ли процесс продуктивного мышления процессом рациональным или иррациональным. Так в работе о Ницше он пишет:

«Выражение бытие и мышление имеет силу и для иррациональной метафизики, которая потому так и называется, что доводит до крайности рационализм и при этом не освобождается от него, подобно тому как всякому а-теизму больше чем теизму, приходится иметь дело с Богом»6.

Из чего можно заключить, что истины бытия, добываемые «иррациональной метафизикой», есть истины получаемые рациональным путем, доведенным «до крайности». И в то же время у Хайдеггера можно найти высказывания, свидетельствующие о понимании им процесса мышления как процесса иррационального и мало ощутимого для нашего сознания. Так в работе «Наука и осмысление» он пишет:

«Не только великие мысли приходят словно на голубиных лапках, но и – прежде всего и в первую очередь – перемены в характере присутствия всего присутствующего»7.

То есть, если даже «великие мысли» малозаметны в своем происхождении, то что уж говорить о «переменах в характере присутствия всего присутствующего», под которыми, скорее всего, можно подразумевать те многочисленные интуиции, которые в конце концов коренным образом изменяют