зрелище, презрительно говорили: «Эх, куда же вы пошли-то? Вправо надо было брать, вправо!»

К счастью, «Арго» не затонул, его уже вытащили на сушу и, тутошние умельцы заделывают пробоину, обещав, что справятся за два дня.

В общем, и те, кто пошел в ночное плавание, и те, кто остался в собственных опочивальнях, выглядели сейчас неважно. Неловко всем. Одним — что не пошли выручать товарища, другим — что напортачили. Ясон даже ругаться не стал. Вроде, благое дело хотели сделать, товарища выручить, но не вышло. Что же, и так бывает.

Кроме днища у корабля, изрядно пострадали наши пожитки — оружие и доспехи, оставленные на корабле из уважения к ванакту, запасная одежда. Все наше добро либо подмокло, либо затонуло, либо уплыло по волнам Черного моря. Мне повезло — особо ничего не пострадало, но все требовало просушки. Артемида, превратившись в Аталанту, вытащила с морского дна (благо, неглубоко) свой лук и колчан со стрелами, а теперь ругалась, что древки стрел придется менять и искать новую тетиву. Хорошо, что золотой венок — награда за победу в гонках, оставался в опочивальне.

Но все дела, в общем-то, решаемы. А мы, с моей богиней, стыдно сказать, но обрадовались задержке. Нет, не подумайте, что из-за медового месяца (хотя и это тоже, врать не стану). Но на корабле нет возможности уединиться и поговорить, а нам сейчас нужно обсудить очень много важных вещей.

— Артемида,почему ты недовольна?

— Тем, что ты не выбрал бессмертие, отказавшись от меня?

— Вот именно. Великая мать, Гея, сказала, что у меня есть выбор. А зачем мне бессмертие, если в нем не будет тебя?

— Буду я или нет в твоей жизни, решать не Великой матери, а нам с тобой, — усмехнулась Артемида. — Великая мать не хозяйка в сердечных делах.

— Получается, она меня обманула? — растерянно проговорил я.

— Обманула, но не совсем, — хмыкнула супруга. — Ведь она же давала тебе выбор, верно? Но она понимала, что ты откажешься. Гее вовсе не нужны бессмертные — она уже давно жалуется отцу, что людей слишком много, что она очень устала постоянно ходить беременной и рожать. А от бессмертного может быть много детей.

— А почему ты меня не предупредила? — спросил я.

— Прости, милый, я не могла, — грустно вымолвила Артемида, нежно проведя ладонью по моей руке. — Есть тайны, которые я не в силах выдать даже любимому человеку и своему супругу. Да что я — даже Гера не могла открыть тебе тайну.

— Почему же тогда и ты, и Гера посчитали меня дураком? — с запоздалой обидой спросил я.

— Гера считала, что ты выберешь бессмертие, потому что ты изначально решил меня совратить, (в голосе Артемиды раздался смешок), чтобы быть ближе к богам, стать героем. Герой — идущий тропой Геры. Гера покровительствует героям — Тесею, Гераклу, Ясону, потому что они прославляют ее имя. Даже наше «Арго» — одно из имен Геры, означающая «Светлая богиня». А если ты выбрал меня, а не бессмертие, ты не готов стать героем. Она посчитала тебя дураком, выбравшим женщину, а не богиню и не славу.

— А ты?

— На самом-то деле я счастлива, что ты сделал такой выбор, — призналась Артемида. — Но я тебя выругала не со зла, а с досады. Мне все равно — станешь ли ты героем, или нет. Для меня ты выше любого героя. Но, понимаешь, я очень боюсь за тебя. То, через что тебе придется пройти, чтобы стать бессмертным — очень тяжело. Тайну бессмертия открывают сотням, но бессмертным становится только один из ста.

— Чтобы получить бессмертие, нужно умереть. Это я понял. Но коли человек уже умер, что может быть хуже?

Артемида собралась ответить, но раздался робкий стук в дверь. Оказывается, мы пропустили время и завтрака, и обеда, а теперь добрый хозяин прислал к нам рабов, чтобы узнать — а не хотят ли молодожены покушать прямо в собственной опочивальне? Дескать — а сил-то, для многотрудного дела, не хотите набраться? Разумеется, молодожены не возражали. И есть уже хочется, а по моему разумению, разговаривать можно и во время еды.

Когда Артемида была еще Аталантой, она не смущалась и разговаривала, уплетая за обе щеки, но сейчас заявила, что серьезный разговор и еда несовместимы. Что ж, супруга у меня мудрая женщина, в таких делах ее надо слушаться.

И вот, только завершив трапезу, богиня охоты приступила к разговору, напоминавшему инструктаж.

— Саймон, запомни: когда мой брат, Психомопт приведет тебя в Аид, не пей из Леты.

Я вспомнил описания рек, текущих в подземном царстве — мрачные, с грязной пеной, наполненные горем и болью и содрогнулся. Из такой реки вряд ли захочется пить.

Но Артемида рассказала иное:

— Первая река, с которой встречаются души — Ахерон. Через нее в царство мертвых перевозит старый Харон. Сколько ему лет, никто не знает, но известно, что он перевозил души еще до того, как Гадес вытянул жребий, по которому ему досталось царство тьмы. Через Ахерон никому не пройти, эту реку не переплыть иначе, чем на ладье Харона. Это река вытягивает из душ людей боль и страх, а главное — те обиды, что им причинили при жизни. Обиды пройдут, но память о них останется.

Ахерон сворачивает налево и впадает в Стикс — границу между живым и мертвым. Там Харон останавливает ладью и все души проходят мимо Белой скалы, у которой сидит хранитель Аида трехглавый пес Кербер. Он подгоняет всех вниз, к Елисейским полям. Белая скала лишает человека воли и насылает жажду. Такую жажду, что ты готов отдать все на свете за глоток воды.Иной раз души умерших пытаются перекусить себе вены, чтобы напиться крови, но не могут. И вот, за скалой, появляется река. Она мелкая, ее можно перейти вброд, а ее воды прозрачны, словно в горном ручье, а вкус, как говорят, сладок и приятен. Тебя будет мучить страшная жажда, но ты терпи. Терпи и знай, что пить ни в коем случае нельзя! Как только выпьешь глоток из Леты, ты потеряешь память и никогда не сможешь вернуться.

— Все знают, что Лета — река забвения, но все-таки пьют. Странно, — пожал я плечами.

— Тебе доводилось встречать людей, желающих забыть что-то плохое? — спросила Артемида.

—