– Там еще Стеньков остался, – тяжело дыша, с трудом выговорил Мещерский.

– Он уже труп, – с жестокой прямолинейностью осадил его Кийск. – Нам бы этого дотащить.

Нагнавший их Баслов, прежде чем войти в дверь, развернулся и бросил вниз, на спины заполнивших парадное пауков, самодельную бомбу.

– Куда? – спросил кто-то из солдат, когда все они оказались по другую сторону дома.

Дома стояли ровными рядами, так что улица просматривалась из конца в конец. Спрятаться было некуда. В какую бы сторону они ни побежали, велика была возможность снова встретиться с обогнувшим дом механиком.

Они бросились к соседнему дому и, так же, как в первом, выбив окно в квартире на первом этаже, выбрались на параллельную улицу. Пройдя насквозь еще один дом, они повернули в сторону окраины.

Двигались они слишком медленно из-за того, что двоих – не приходящего в себя Лейна и совершенно ошалевшего от лошадиной дозы наркотика солдата, потерявшего руку, – приходилось тащить на себе.

Механик, – то ли с которым они уже встречались, или какой другой, – возник на пути прежде, чем они успели добраться до окраины города. Люди укрылись в подъезде и замерли, зажав в руках бесполезные автоматы. Механик, словно и не заметив их, неспешно проследовал мимо.

Привал сделали, только выбравшись из города и найдя спрятанные велосипеды. Ехать на велосипедах с двумя тяжелоранеными было невозможно, поэтому на базу за помощью отправили только одного велосипедиста. Остальные укрылись в кустах.

Молодых солдат все еще трясло от пережитого напряжения. Кийск чувствовал, что у него внутри тоже поднимается дрожь, но это была не реакция на опасность, а глухое раздражение и злость. Мир, вставший на дыбы, грозил раздавить их, а капитан Баслов, такой же, как и все, слабый и бессильный, не желал понять, что надо не геройствовать, а просто дать людям спокойно дожить отпущенные им дни. В этом мире от них уже ничего не зависело. Они были щепками разбитого корабля, несомые сметающей все на своем пути волной.

Кийск подполз к краю кустарника и, раздвинув ветви, выглянул наружу. Если не смотреть в сторону города и срытого шоссе, то можно было обмануть себя, убедив в том, что все осталось по-прежнему, как было, – и небо, и лес, и кузнечики в траве, и весь мир, и ты в нем.

– Ну и чего, скажи мне, чего мы добились? – жестом вытянутой руки с открытой ладонью Кийск потребовал от Баслова ответа. – Двое человек мертвы, один – искалечен. Ради чего?

Баслов, сидя на своем обычном месте, задумчиво покручивал двумя пальцами ус и, прищурившись, посматривал на мечущегося по комнате Кийска. Из-за теней от тускло мерцающей керосиновой лампы, то и дело скользящих по его лицу, трудно было уловить его выражение.

– Лейн жив, но находится в коматозном состоянии, – негромко произнес он. – Врачи говорят, что если бы у них были необходимые лекарства и оборудование, они привели бы его в чувства.

– Но нет же ничего! И мы ничего не можем для него сделать!

– Мы знаем теперь, что наши автоматы и самодельные бомбы бессильны против механиков. Теперь мы будем искать другие способы борьбы с ними.

– Господи! – Кийск с треском опустился на стул. – Все же бессмысленно!

– А что ты предлагаешь? – Чтобы погасить внезапную вспышку гнева, Баслов изо всех сил хлопнул обеими ладонями по столу. – Сидеть здесь и дожидаться, пока за нами придут?

– Но ты же сам сегодня видел… – устало начал Кийск.

– То, что я видел, вовсе не убедило меня в том, что механика невозможно уничтожить. Либо в их физическом строении, либо в используемой ими тактике, либо в организации их общества, либо где-то еще, не знаю где, должно быть слабое звено, которое сможем разбить даже мы со своими слабыми силами. И я буду продолжать искать его, даже если для этого мне придется ходить в город одному. Но, откровенно говоря, я очень рассчитывал на твою помощь. У тебя есть необходимый нам опыт.

– От меня не будет никакого проку. Вокруг меня постоянно гибнут люди.

– В этом нет твоей вины.

– Не знаю.

– Рано или поздно мы все погибнем, если не сможем оказать механикам сопротивления.

– Дороги из города не перекрыты, а беженцев больше нет. Возможно, жизнь под властью пришельцев не так уж плоха, как кажется нам со стороны.

– Я думал об этом. Ты рассказывал о способностях Лабиринта заменять людей двойниками. Может быть, в городе уже и не осталось людей, одни двойники?

– Если бы у Лабиринта была цель заменить людей двойниками, он не стал бы растягивать этот процесс. Он в одно мгновение уничтожил все механизмы на Земле, но не стал делать того же с людьми. Значит, ему зачем-то нужны живые люди.

– Мы не видели в городе ни одного живого человека. Возможно, пришельцы используют их на каких-то работах?

– При их-то технологиях использовать рабский труд? Они менее чем за месяц полностью перестроили город.

– Вот тебе еще один вопрос, с которым необходимо разобраться и который может оказаться ключом, повернув который мы сломаем всю выстроенную механиками систему.

– Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь, – покачал головой Кийск.

– Но помочь не отказываешься?

Кийск поднял взгляд на Баслова, покачал головой и, усмехнувшись, щелкнул ногтем по стеклу стоявшей перед ним лампы.

– Однажды некое загадочное существо, не имеющее физической формы и представившееся просто как Голос, сказало мне, что с огромным интересом наблюдало за тем, как отчаянно мы сражались в заведомо проигранной схватке с Лабиринтом. В благодарность за доставленное удовольствие оно указало нам с Борисом выход из, казалось бы, безвыходного тупика. Будем надеяться, что в этот раз у нас получится не хуже и снова найдется кто-то, готовый помочь.

– Помощь, конечно, не помешает, но, думаю, мы и сами еще на что-то способны! – Кончики усов Баслова снова по-боевому топорщились вверх. Он поднял стакан остывшего чая и, отсалютовав им, торжественно провозгласил: – За победу!

Выпить он не успел. После деликатного стука дверь приоткрылась и в комнату заглянул высокий, невообразимо худой тип лет сорока пяти в клетчатой рубахе, вылезающей из-за пояса, и в мятых брюках с пузырями на коленях.

– Вы позволите? – робко спросил он.

– Конечно, Клавдий Матвеевич, мы именно вас и ждем.

Баслов поставил стакан на стол и поднялся навстречу вошедшему.

– Вы не знакомы? – спросил он у Кийска. – Клавдий Матвеевич Колышко, специалист по нейроэлектронике.

Колышко слегка поклонился Кийску и, подойдя к столу, принялся разворачивать на нем свернутые в тугой рулон листы бумаги, которые принес с собой.

– У нас в лагере имеется художник, который по описаниям парней, бывших вместе с нами в городе, изобразил механика в нескольких ракурсах, – объяснил Кийску Баслов. – Я попросил Клавдия Матвеевича собрать группу экспертов и проанализировать эти рисунки.