Издали больничный комплекс мог произвести приятное впечатление, однако с приближением к нему вы начинали понимать, где очутились. На солнышке перед входом в главное здание бродили пациенты в серых или зеленых саржевых робах, а на лужайке рядом с парковочной площадкой пара дородных, медлительных родителей была занята мытьем своего взрослого сына. Сначала они сняли с него рубаху и обтерли туловище намыленной губкой, обмакивая ее в пластиковое ведро с горячей водой; затем отец повернул его лицом к стене здания, а мать спустила штаны и тщательно вымыла нижнюю часть, включая промежность.

– Эй, леди, не подкинете десярик на кофе? – уже в дверях обратился к Дженис беззубый старик, а когда она шла через холл к лифту, другой старик схватил ее за рукав со словами:

– Эй, леди, не подкинете десярик на булочку?

В приемной перед палатой Джона сердитый негр тер шваброй линолеум, разговаривая сам с собой. Кроме Дженис, тут было всего три-четыре посетителя, которые расположились за расставленными тут и там столами из пластика и хромированных трубок. Вскоре из палаты вышел низкорослый седой мужчина в зеленой робе, которого она не узнала, пока он не сел за стол перед ней.

– Привет, Дженис, – сказал он.

Перемены в нем не ограничивались сединой; кожа на лице обвисла складками, а во взгляде преобладало спокойное безразличие. Он напоминал обывателя средних лет, ведущего размеренную однообразную жизнь и никогда не испытывавшего никаких потрясений.

– Рада тебя видеть, Джон. Ты выглядишь очень хорошо.

– Ты тоже. Что ты делаешь в Калифорнии?

– Просто провожу отпуск.

Возникла пауза.

– Том передавал тебе сердечный привет. И еще это, взгляни. – Она с облегчением отвлеклась, чтобы покопаться в своей сумочке. – Вот, я привезла тебе несколько его фотографий.

Она выложила на стол три снимка:

– Я сделала их в Гарварде. Симпатичный молодой человек, ты согласен? Правда, волосы длинноваты, но сейчас вся молодежь так ходит.

– Да, выглядит он отлично. И, похоже, высокий.

– Пять футов одиннадцать дюймов. Почти шесть.

– Ух ты, неслабо.

– Через год он станет юристом. Чудесно, не так ли?

– Да. Снимки ты заберешь?

– Нет, оставь себе. Я для того их и привезла.

– Спасибо. – Он убрал снимки в нагрудный карман. – А как там Пол?

– О, Пол в порядке. Просил пожелать тебе… всего доброго.

– Вы с ним хорошо ладите?

– Очень хорошо.

– Рад за вас.

Несколько следующих секунд они просидели как незнакомцы, случайно оказавшиеся за одним столиком в кафетерии. Потом она сказала:

– Джон, ты в чем-нибудь нуждаешься?

– Нет, спасибо.

– Сигарет у тебя достаточно?

– Вполне. Тем более что я понемногу завязываю с этим делом. Сейчас выкуриваю меньше пачки в день.

– Это замечательно. А в целом… тебе здесь… есть чем заняться?

– Будь спокойна, нам тут скучать не дают. По утрам у нас обычно трудотерапия.

– Что это значит?

– Посильный труд в лечебных целях. Лично я занимаюсь отделочными работами по дереву: столы, стулья и все такое.

– Понятно.

– А после обеда мы занимаемся спортом. Я вхожу в софтбольную команду.

– Надо же! Вы играете с командами из других больниц… или как?

– Нет, это внутрибольничные состязания.

– А-а…

– Для дождливой погоды у нас есть другие занятия. Иногда здесь проводят танцевальную терапию.

– Тебе это должно нравиться, ты всегда был хорошим танцором.

– Это не танцы в обычном понимании. Просто такой термин.

– Вот оно что.

Она знала, что следующий вопрос будет трудным, но все же решилась его задать. Возможно, она больше никогда не приедет в Калифорнию; возможно, она больше его никогда не увидит. Ей пришлось выдержать паузу, пока не рассосался комок в горле, чтобы можно было доверять собственному голосу.

– Джон, – сказала она, – у тебя есть какие-то планы… в смысле… ты задумывался о том, что будешь делать, когда выйдешь отсюда?

Лицо его озадаченно вытянулось, словно она подкинула ему какую-то особо хитрую загадку.

– Выйти отсюда? – переспросил он.

Тут на пороге возник санитар и объявил, что их время истекло.

Ла-Гуардия – аэропорт в нью-йоркском районе Куинс, на острове Лонг-Айленд.

Кажется, в «Билтморе». Нет, погоди – это «Коммодор». – Отели «Билтмор» и «Коммодор» (просуществовавшие до конца 1970-х – начала 1980х гг.) с двух сторон примыкали к манхэттенскому Центральному вокзалу и были связаны с ним подземными переходами.

…Эрик Севарейд как раз начал анализировать шансы сенатора Кеннеди обойти на выборах вице-президента Никсона. – Эрик Севарейд (1912–1992) – американский журналист и телекомментатор, среди прочего подробно освещавший все президентские выборы с 1948 по 1976 г.

Гринвич-Виллидж – богемный квартал в Нижнем Манхэттене, в значительной мере сохранивший старинный облик и планировку улиц.

В детстве все говорили, что я похож на Микки Руни, а с такими данными сложновато клеить красоток. – При росте 157 см, актер Микки Руни (19202014) приобрел популярность ролями бойких провинциальных подростков.

Тайм-энд-Лайф – название манхэттенского небоскреба, в котором расположены офисы издательской корпорации «Тайм», владеющей среди прочего журналами «Тайм» и «Лайф».

День труда – национальный праздник в США, отмечаемый в первый понедельник сентября.

Уингдейл – поселок к северу от Нью-Йорка, близ которого в 1924–1994 гг. располагалась главная психиатрическая клиника штата.

Клиника Джонса Хопкинса – больница и центр биомедицинских исследований при одноименном университете в Балтиморе.

…безума от арбузов. – Якобы чрезмерное пристрастие афроамериканцев к арбузам было одним из расистских стереотипов, не до конца изжитых до сих пор (например, эта тема использовалась в карикатурах противниками президента Б. Обамы). В XIX в. рабовладельцы говорили: «Черных нетрудно держать в узде, если хоть изредка давать им отдых и дольку арбуза».

…«Психоз»… с Энтони Перкинсом? – Психологический триллер (1960) Альфреда Хичкока по одноименному роману Роберта Блоха; роль маньяка исполнил Энтони Перкинс (1932–1992).

«СМОЖЕТ ЛИ МАРИС ОБОЙТИ БЕЙБА?» – Речь о бейсболисте Роджере Марисе (1934–1985), который в 1960 г. смог побить державшийся более 30 лет рекорд по хоумранам за один сезон другого прославленного игрока, Бейба Рута (1895–1948).