Пересадка с одного борта на другой прошла так быстро, что Белецкий даже не понял, находится он на той же базе, куда его доставили после вынужденной посадки «Сапсана» или на какой-то другой. Бойцы, выбравшись из вертоджета, не успевали размять мышцы после долгой неподвижности, как, подгоняемые вооружённой охраной, вынуждены были забираться по грузовой рампе в громадное чрево орбитальника. Это была отнюдь не пассажирская машина, на которой можно путешествовать со всеми удобствами. Большая часть громадного грузового отсека была занята разнообразными контейнерами необъятных размеров с непонятной непосвящённому маркировкой. И только чуть ближе к носу гиганта среди контейнеров почти затерялся стандартный пассажирский модуль на полсотни мест. Точнее, не совсем стандартный, как понял Белецкий, попав внутрь его. Часть «человеческих» ложементов была демонтирована, и вместо них были установлены «рысиные». Если в вертоджете рыси ещё могли разместиться прямо на полу (кстати, Егор поймал себя на мысли, что если бы он был разумным рысем, то, скорее всего, дико возмутился бы такой вопиющей дискриминации), то для космического путешествия такой «метод» уже не годился.

Похоже, что орбитальник ждал только штрафников: рампа начала подниматься, едва последний из них попал на борт. Люди и рыси ещё только рассаживались по местам, а буксировщик уже потащил тяжёлую машину по рулёжным дорожкам к началу взлётной полосы. Поставив транспортник на разгонную «свечу», буксировщик резво отвалил, а громадный летающий монстр, отпустив тормоза и клюнув носом, начал неторопливо разгоняться. Помогали ему в этом «свеча» — фактически линейный электродвигатель, антигравы, и твердотельные ускорители. «Свеча» работала, пока орбитальник не оторвался от полосы, ускорители отработали чуть дольше, и, после того, как они были отстрелены, подъём осуществлялся только с помощью жидкостных реактивных двигателей, антигравов, да силовых плоскостей, в рабочем режиме разворачивавшихся чуть ли не на полкилометра. Пожалуй, тяжёлые орбитальные транспортники, — фактически, те же «челноки», но раздутые до гигантских размеров, остались единственными аппаратами на планете, использующими жидкое топливо. Но они и использовались не так уж интенсивно — в основном, когда надо было доставить на орбиту негабаритные грузы. Почему вместе с грузами сегодня отправили и людей, которых гораздо проще и дешевле было поднять в космос любым из военных орбитальных лифтов — для Егора было загадкой.

По мере набора высоты крылья помогали летательному аппарату всё меньше и меньше, и последний отрезок пути орбитальник прошёл только с помощью движков и антигравов. Кстати, Белецкого всегда интересовал вопрос, почему на любом летательном аппарате антигравы были способны компенсировать не более тридцати процентов его массы, тогда как на несравненно более тяжёлых Летающих Островах масса компенсировалась полностью. Официальная версия гласила, что антигравы Летающих Островов очень дороги в производстве, но, по мнению Егора, лучше бы более мощные девайсы устанавливали на боевых машинах, чем на сооружениях, без которых вполне можно было обойтись.

Наконец движки корабля отключились, и наступила невесомость. Транспортник вышел на заданную орбиту. Створки основного грузового люка распахнулись, и к громадному монстру сразу же кинулась свора небольших автоматических буксиров, принявшихся потрошить его внутренности. Один из буксиров подхватил пассажирский модуль, и потащил его к одному ему известной цели. Внешний обзор так и не включили — полёт снова происходил «вслепую». Время от времени включались маршевые двигатели. Чаще — двигатели коррекции. Хотя: «чаще-реже» — это относительно. Маршевые двигатели включались три раза (из этих трёх раз один — для торможения), а двигатели коррекции — пять раз. Привычные к невесомости люди продолжали дремать, непривычные — переживали неприятный период адаптации. Через пару часов полёта, как раз после манёвра разворота, включился внешний обзор, и штрафники увидели конечный пункт своего путешествия. Это была орбитальная учебная станция.

Конечно, на сферическом объекте, напоминавшем доисторическую морскую мину с торчащими во все стороны взрывателями, не было написано большими буквами «ОРБИТАЛЬНАЯ УЧЕБКА ШТРАФБАТА». Но чем ещё мог оказаться этот шар с пристыкованными к нему то там, то сям сегментами «Змееежей»? Когда модуль подлетел к станции на полкилометра, на изображении появились два крестообразных стыковочных маркера, которые после заключительной коррекции курса слились в один. Стыковочный узел с мигающим справа от него красным маяком медленно рос в размерах. Последний тормозной импульс двигателями коррекции, захват стыковочной штанги, мягкий толчок… И рядом с переходным люком модуля загорелась надпись: «Стыковка завершена. Осторожно, включение гравитации». Появившаяся через пару секунд после предупреждения гравитация была слабой — где-то в треть от земной, но зато позволяла передвигаться традиционным способом — при помощи ног. Или лап.

Переходной люк открылся, и пассажиры прибывшего модуля начали переходить на станцию. Через минуту все четыре группы собрались в помещении шлюза. В принципе, на данный момент в этом шлюзе не было никакой необходимости. Давление в модуле было таким же, как и на станции. Но порядок есть порядок, и пока не закрылся внешний люк, створки внутренней двери оставались наглухо замкнутыми. Гравитация в шлюзе была переменной. Точнее, в каждой конкретной точке шлюза она была постоянной, но ближе к внешнему люку она была такой же, как и гравитация в модуле, а уже у внутренней переборки равнялась земной.

Наконец внутренняя дверь раскрылась, и бойцы двинулись вдоль персональных зелёных линий по коридорам станции к предназначенным для них отсекам. По конфигурации отсеки повторяли уже знакомые кубрики из наземной учебки. Единственным различием было наличие стенных шкафов, в которых располагались скафандры. Это были уже не устаревшие «Стрижи», в которых со штрафников сошло семь потов на Земле. Скафандр средней защиты «Сокол-ШУ», или в народе просто «Сокол», был принят на вооружение сравнительно недавно, и на данный момент являлся основным средним скафом в ВКС.

Каюты рысей находились напротив отсеков людей, причём каждый пушистик имел свою персональную каюту.

В первые часы пребывания на станции новосёлы не встретили ни единого человека. В коридорах время от времени попадались сервисные роботы, спешащие куда-то по своим делам, или ковыряющиеся в коммуникациях за сдвинутыми облицовочными панелями. Чемоданы в каюты доставили транспортные роботы. Буквально через пять минут после вселения. В столовой, куда бойцы отправились сразу после того, как привели себя в порядок после перелёта, на раздаче был такой же автомат, как и в наземной учебке. После то ли позднего обеда, то ли раннего завтрака люди снова вернулись в свои каюты, где выяснилось, что сегодня занятий не будет, и они могут отдыхать до утра.

Причём на Станции по правилам внутреннего распорядка разрешалось валяться в койке и до отбоя. Только не расстилая её и не раздеваясь. Чем большинство народа и занялось. Вторая приятная