Я поражена воцарившейся тишиной и своей внезапной, нечаянной свободой. И сидеть я не собираюсь. Я ни разу не оставалась без присмотра с тех пор, как меня схватили, даже когда ходила по нужде, и теперь я не медлю ни секунды. Я знаю, где стоит вигвам Веды и Биагви, и направляюсь прямо туда, не глядя по сторонам. Мне все равно, что со мной будет. Я просто хочу увидеть Ульфа еще хоть раз. Никто меня не останавливает. Меня как будто вообще не замечают. Я ныряю в чужой вигвам. Мое сердце колотится, в животе все сжимается. Внутри стоит полумрак, как в вигваме Магвича, и несколько секунд я просто стою и тяжело дышу, пока глаза привыкают к темноте.

Мой брат здесь, спит на шкурах, закинув ручки за голову, поджав ножки, похожие на лягушачьи лапки. Его губы шевелятся, как будто во сне он продолжает сосать молоко. Ульф подрос. Прошло две недели, и он подрос. Я опускаюсь на пол рядом с ним, но боюсь прикоснуться. Если он проснется, меня могут поймать. Что-то вздрагивает у меня внутри, под слоем отрицания и льда, из моей груди вырывается испуганный стон, и я зажимаю себе рот руками, чтобы он не вырвался наружу. Шкура, заслоняющая вход, смещается, в вигвам проникает свет, и кто-то заходит внутрь. Мгновение, и Веда, ахнув, издает леденящий кровь вопль.

– Биагви, Биагви, Биагви-и-и! – кричит она, отшатнувшись, но продолжая сжимать в руке шкуру, закрывающую вход.

– Нет, нет, пожалуйста! – умоляю я, но Веда меня не понимает.

Я отскакиваю от Ульфа, подняв руки, но крики уже разбудили малыша. Он выпячивает дрожащую нижнюю губу и протяжно, жалобно плачет. В следующую секунду в вигвам врывается Биагви, за ним Магвич, а следом и Бия. Магвич хватает меня за волосы, а Веда берет Ульфа на руки. Биагви кричит на Магвича, тот что-то рявкает в ответ и выволакивает меня на улицу. Бия колотит его по спине, и на мгновение он разжимает руку, чтобы оттолкнуть мать. Она обходит его, проводит пальцами по моим косам и серьгам, оглаживает мою грудь и бедра, обращаясь к сыну отчаянно ласковым тоном. Я понимаю, чего она добивается. Бия хочет убедить его, что я красивая. Желанная. Что он хочет меня. Прямо как Джон со своими ослами. Я слышала, как Уайатт рассказывал об этом Уоррену, набив рот свадебным тортом: «Нужно убедить осла, что он хочет кобылу, а ее тем временем отвлечь, показав то, чего она сама хочет».

Джон отругал Уайатта, но потом, оставшись с мужем наедине, я заставила его еще раз объяснить мне все это. Что он и сделал, но весьма деликатно, нашептывая мне на ухо, покрывая поцелуями шею, обхватив мои бедра руками. Меня в отличие от осла уговаривать не пришлось.

Я отталкиваю руки Бии. Она бранит меня, качая головой, как будто это все для моего же блага. Магвич, крякнув, снова хватает меня за волосы, наклоняя мою голову набок и с шипением отгоняя Бию, когда та пытается преградить ему путь. Он даже не замедляет шаг. Спотыкаясь, я обхватываю его запястье, чтобы немного ослабить натяжение. Я не знаю, куда меня волокут. Мы не останавливаемся ни у вигвама, ни у границы лагеря. Через несколько минут мы доходим до поляны, где мужчины собираются на скачки, а женщины выставляют свои товары для обмена. Все вокруг изумленно смотрят на нас с Магвичем, а Бия куда-то пропала. Воин с большим шрамом на лице стоит в окружении других мужчин. У него лошади Магвича, и он явно дожидается нас.

– О нет, нет, нет! – кричу я.

Безжизненная девушка исчезла, и на ее место пришла та, которая ждала пробуждения, ждала спасения, ждала надежды или забвения. Это не спасение и не надежда, и я начинаю умолять, хватаясь за руку Магвича. Если он отдаст меня, я больше никогда не увижу Ульфа. Я не смогу смотреть на него даже издалека. Моя жизнь и без того ужасна, но теперь я понимаю, что она может стать еще хуже.

Бия возвращается. У нее моя сумочка. Мои рисунки. Мои драгоценные лица. Бия мечется между мной, Магвичем и вождем со шрамом на лице, размахивая моими портретами и что-то лепеча. Магвич ревет, воин со шрамом хмурится, но берет у Бии рисунки. Его люди подходят ближе. Воин изучает каждый листок, время от времени поднимая глаза на меня. Потом он передает рисунки своим людям, которые проделывают то же самое. Магвич притих, но мои волосы не отпускает. Вождь со шрамом отдает листки Бии.

– Они мои! Это мое! – с шипением вырывается у меня.

Но воин качает головой и показывает на меня. Ему нужна я, а не мои картинки. Он что-то говорит, Магвич отвечает. Какое-то время они ведут переговоры, а Бия прижимает к груди мою сумочку, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Воин со шрамом жестом показывает, что предлагает еще двух лошадей. Магвич отпускает мои волосы. Скрестив руки на груди, он задумчиво обходит животных, но потом качает головой, забирает у Бии мою сумочку и протягивает ее воину со шрамом. Судя по тону его голоса, переговоры окончены.

У меня перед глазами все плывет. Я жду, что в меня вот-вот вцепятся новые руки, чтобы утащить за собой, но воин со шрамом отворачивается, забрав мою сумочку, и его люди уводят лошадей. Магвич толкает меня к нашему лагерю, но мои ноги не слушаются, и я едва не падаю. Он рявкает на меня и хватает за руку, крепко, но безболезненно, и снова подталкивает вперед. Бия улыбается и воркует, торопливо следуя за нами. Я не знаю, что случилось. Воин предложил за меня больше, но Магвич почему-то передумал.

* * *

Бия расчесывает мне волосы, напевая песню, лишенную мелодии. Мы больше не выходим из вигвама, хотя я слышу, как поднимается рев, означающий начало танца вокруг скальпов. Она рада, что Магвич не отдал меня, а я до сих пор потрясена. Я ничего не понимаю, и у меня отняли рисунки. У меня ничего не осталось.

Когда Бия укладывается спать, я тоже ложусь, уставившись на черно-серое небо, которое виднеется через отверстие в крыше. Небо здесь кажется еще больше, а сама я намного меньше.

«Потрать свои силы на то, чтобы возвыситься надо всем, что нельзя изменить, Наоми. Сохраняй присутствие духа».

Я слышу плач Ульфа. Его голос, как у любого ребенка, отчетливо узнаваем, и я привстаю, напрягая слух. Я будто снова проснулась в траве и обнаружила, что он пропал, только теперь мой брат не на руках у Джона. Его держат чужие люди. Плач быстро заканчивается: всего несколько недовольных вскриков, и Ульф успокаивается. Я снова ложусь, но продолжаю слушать. Небо здесь намного больше, а я намного меньше, но где-то рядом Ульф.

Я еще не сплю, когда возвращается Магвич. Я не ожидала его увидеть, поэтому, когда он входит в вигвам, я резко приподнимаюсь, тем самым привлекая его внимание. Он подходит ближе, уперев руки в бока, и останавливается возле шкур, на которых я лежу. Я опускаю взгляд, чтобы не злить его, но Магвич наклоняется и хватает меня за подбородок, чтобы всмотреться в мое лицо. Его дыхание пахнет спиртным, и я отстраняюсь. Он толкает меня рукой в грудь, заставляя лечь, а потом хватается за мое платье и переворачивает меня на живот. Я вскрикиваю, но не смею сопротивляться. Если я буду сопротивляться, он все равно со мной справится. Если я буду сопротивляться, он отдаст меня другому. Сердце выскочило из моей груди и колотится где-то в голове, стучится в глазницы изнутри. Я не могу дышать, но слышу его хриплое дыхание над ухом. Он хватает меня за бедра и ставит на колени, задирая платье, под которым ничего нет: я сняла лосины, когда ложилась спать. Бия переворачивается, бормоча во сне, но она не стала бы мне помогать, даже если бы проснулась. Она бы обрадовалась. Магвич наконец решил, что хочет меня. Мне больно, но я не сопротивляюсь. Я не борюсь, не кричу. Я терплю и молча плачу. Я пытаюсь отвлечь себя, представляя то, чего хочу больше всего на свете. Магвич груб, но делает все быстро и вскоре заканчивает, крякнув и вздрогнув. Потом он отталкивает меня, поднимается на ноги и заваливается на собственную гору шкур, протяжно рыгнув. Не проходит и минуты, а он уже храпит.