— Фо́рстер! — наконец-то услышала Кейт своё имя.

— Здесь! — звонко, как учили, отозвалась она.

Рэндольф отметил ещё несколько человек и захлопнул журнал.

— У нас сегодня есть новички, — поднял он голову. — Их трое. Вернее, три девушки, как вы успели уже заметить. Мы рады вам. На первое время вас закрепят каждую за определённым наставником. В дальнейшем вы будете работать со всеми.

Рэндольф обвёл взглядом своих подчинённых:

— Сандерс, ты сегодня остался без напарника. Возьмёшь новичка, — распорядился он.

— Хорошо, — вновь услышала Кейт голос позади себя. — Кого из трёх?

— Кого? — взгляд лейтенанта упал на Кейт. — Ну, хотя бы Форстер. Так, Смит, за тобой закрепляю сидящую рядом Сэ́нделл. А ты, Уэст, возьмёшь третью девушку.

Кейт обернулась назад, чтобы посмотреть, кого ей дали в наставники, и встретилась взглядом с молодым симпатичным полицейским. Он едва заметно усмехнулся и подмигнул ей. Кейт не разглядела его как следует, успев лишь отметить притягательную силу его глаз, потому как снова заговорил Рэндольф, и все ещё минут десять слушали нарекания командира по поводу промахов и ошибок, допущенных некоторыми нерадивыми офицерами. Он сделал несколько замечаний двум полицейским за вчерашнее дежурство и в заключение приказал всем построиться на поверку.

Двенадцать человек выстроились в ряд вдоль стены, на которой висела карта. Это было единственное место, позволяющее проделать подобный трюк в тесной комнате.

Девушки стояли предпоследними. Замыкал шеренгу невысокий, щуплый рыжеволосый полицейский Чарли Уэст.

— Сомкнуть шеренгу. Равнение направо. Смирно!

Рэндольф прошёлся вдоль вытянувшегося и замеревшего ряда. Он недовольно морщился и попутно делал подчинённым короткие замечания по поводу внешнего вида.

Возле девушек он остановился и несколько секунд изучающим взглядом смотрел на их новенькую форму, до блеска начищенные туфли и сияющие от нетерпения глаза.

— Надеюсь, что со временем вы не уподобитесь некоторым вашим товарищам, — задумчиво произнёс он, — у которых мундиры заляпаны пятнами от соуса, а карманы брюк вечно набиты всякой ерундой, начиная с непристойных журналов и кончая семечками и бананами.

— Лейтенант, в прошлый раз вы не вернули мне кружевные трусики моей подружки, — послышался из шеренги чей-то насмешливый голос.

— Смирно! — оборвал шутника Рэндольф.

Затем последовала новая команда: «Вольно, разойдись!»

Ещё секунду назад ровный, подтянутый строй теперь мгновенно распался, оживился и загудел, точно потревоженный пчелиный рой.

Кейт замешкалась, пропуская впереди себя выходивших из комнаты полицейских. Внезапно она почувствовала, как на её плечо мягко легла чья-то рука. Она обернулась и увидела перед собой своего нового наставника.

— Форстер? — коротко уточнил он.

— Да.

— Я — Джейк Сандерс. Сегодня мы с тобой дежурим в одной упряжке. Не против?

Он улыбнулся и приглашающим жестом позвал Кейт за собой. Они вместе вышли на улицу. Напарник подвёл её к чёрно-белой патрульной машине.

— А вот и наша лошадка. Располагайся, — он уселся за руль и неторопливо повернул ключ в замке зажигания. Машина мягко заурчала.

Кейт опустилась рядом на переднее сиденье.

— Ну что, готова к несению службы? — спросил напарник, пристёгиваясь страховочным ремнём.

Кейт утвердительно кивнула и последовала его примеру.

Машина выехала со стоянки. Несколько минут они молча созерцали ночные пейзажи города. Радиотелефон на передней панели непрерывно трещал, фонил и что-то неразборчиво бубнил прорывающимися в эфир женскими голосами.

— Как тебя зовут? — спросил полицейский, мельком взглянув на неё.

— Кейт.

— Значит, ты только закончила академию?

— Да, сэр, — уважительно ответила она.

Джейк Сандерс смотрел прямо перед собой на освещённую фарами дорогу.

— Если честно, почему ты захотела работать в полиции?

Кейт пожала плечами. Ей часто задавали подобный вопрос. Если учесть, что её родители были представителями самых мирных профессий: папа лечил детей с врождённой патологией, а мама работала пресс-секретарем в одной из фирм по продаже недвижимости, то желание дочери работать в полиции показалось многим из её окружения довольно странным и неудачным выбором.

— Я не знаю, — ответила она. — Но мне нравятся риск и приключения. И вообще меня эта работа устраивает.

— Охотница за романтикой, — подвёл итог Сандерс. — Только ты её здесь не найдёшь. У нас происходят более приземлённые вещи. Нам частенько приходится сталкиваться с самыми худшими человеческими пороками, а они не располагают к романтике. И хорошо, когда ты знаешь, что и как нужно делать. Нас учат не поддаваться эмоциям, с нас требуют лояльности, хотя порой это бывает чертовски нелегко, тем более, если чья-то жизнь, а может и твоя собственная, зависят в тот момент только от быстроты твоей реакции. Не знаю как с приключениями, Кейт, но вот риск случайно нарваться на пулю или нож есть всегда. Такая уж наша работа, смотри и не зевай.

Кейт обернулась к нему вполоборота и ещё раз невольно отметила как удивительно хорош собою её напарник.

«Наверняка влюблённый в себя кретин и бабник», — решила она.

Кейт всегда относилась к подобным красавчикам с лёгкой долей иронии, ни на секунду не веря в искренность их чувств и поступков. И если этот «очаровашка», как презрительно она окрестила про себя наставника, начнёт клеиться и разыгрывать перед ней любовную комедию, она попросту рассмеётся ему в лицо.

— Жизнью рискуют не только в полиции, — возразила она с опозданием. — Сейчас такое время, что не знаешь, откуда ждать беды. Я ведь понимаю, здесь не институт благородных девиц и готова к любым трудностям. И потом, мы, женщины, наименьшим образом защищены от посягательств всяких там подонков и негодяев. А мне мой полицейский значок даёт хоть какие-то преимущества.

Сандерс слегка склонил голову набок и медленно кивнул:

— Что ж, вполне достоверная и уважительная версия. Главное, ты не собираешься доказывать, что круче мужчин, — он немного помолчал. — И не находишься в поиске любовника. Согласись, ведь когда вокруг одни мужики, шансов обзавестись дружком гораздо больше.

Кейт на мгновение замерла, словно кто-то сверху прямо из ведра окатил её ледяной водой.

— Послушайте, что вы себе позволяете? — с яростным негодованием возмутилась она. — То, что я нахожусь под вашей опекой, ещё не даёт вам права оскорблять меня! Если вам приятно тешить таким образом своё самолюбие — пожалуйста… Обидно только, что чистые помыслы толкуются таким вот превратным образом. Лично для меня слово «полицейский» — не простой звук. За ним стоят справедливость, отвага, доблесть, честь. Может моя речь напыщенна и пропитана патриотизмом, но я хочу быть востребованным человеком, приносить пользу обществу так, как умею и как считаю нужным. Не знаю как вы, но именно за этим я пришла работать в полицию.