Быстро отпрянув от окна, Арканс ненадолго опешил, но его замешательство не продлилось долее пары секунд.

– Вниз! Живо глянь, что внизу творится! – властно отдал приказ самовольно принявший на себя роль командира вампир и, наконец-то, вспомнив о корчившемся в муках на полу шеварийце, склонился над его телом.

Аламезу жутко захотелось сказать раскомандовавшемуся наглецу пару ласковых… но момент был уж больно неподходящим. Выяснение, кто главный и кто кому деньги за службу платит, а точнее, не платит, следовало оставить на потом. Сейчас же главным было побыстрее убраться из таверны, ставшей для моррона и его собеседника западней. Выбежав в коридор, Дарк тут же поспешил к лестнице, но, не добежав до нее шагов пять, застыл. Его изумленным глазам предстала не пьяная драка, не дебош дорвавшейся до свободы матросни, а настоящее сражение, в котором участвовало как минимум три пылавших друг к другу лютой ненавистью стороны и две-три сотни людей, озверевших, доведших себя до состояния боевого безумия.

Бесспорно, численное превосходство как было изначально, так и оставалось в данный момент на стороне пировавших в таверне матросов. Однако инициатива в схватке не принадлежала им, и тому имелись три веские причины. Сборище пьяных матросов было разобщено, плохо организовано и вооружено всего лишь кинжалами да табуретами. Не помогали посетителям заведения и столы, которые они время от времени не очень удачно переворачивали на ворвавшихся в зал монахов. К тому же большинство из самозабвенно орудующих кулаками, ногами, зубами и всеми возможными подручными средствами властелинов морей и более мелких водоемов просто не понимали, что происходит, и за что они, собственно, сражаются.

Второе войско было самым малочисленным, и оно никак не влияло на ход сражения, хоть и билось в общем и целом весьма и весьма неплохо. Несколько все еще держащихся на ногах охранников быстро орудовали дубинками, расчищая путь к выходу какому-то неуклюжему толстяку, видимо, хозяину заведения, и парочке прилепившихся к нему состоятельных постояльцев. Подобно утлой рыбацкой лодчонке, попавшей в бурный шторм, небольшая группка лиц в ярко-зеленой униформе пробивалась к спасительному выходу, благоразумно обходя стороной опасные места скопления грозных рифов, то бишь тех самых странных бойцов, которых Фегустин окрестил «боевыми монахами».

Служащих святому Индорию молитвой и посохом воителей было не так уж и много, всего десятка три-четыре, но они бились умело, в плотном строю, и уже отвоевали себе весь центр зала. Стальные пластины, которыми были обшиты темно-коричневые робы воинствующих служителей святого Индория, были необычайно легки и прочны. Монахи двигались в них быстро и метко разили врагов, то круговыми, то тычковыми ударами выглядевших весьма устрашающе посохов с огромными набалдашниками, напоминающими орлиные клювы. Дарк собственными глазами видел, как один из покорителей волн нанес сокрушительный удар топором-колуном в верхнюю часть груди за секунду до этого выронившего при неудачной атаке посох монаха. Защитная пластина лишь звякнула, но не раскололась, а тот, кто должен был оказаться разрубленным почти пополам, хоть и повалился на спину, но уже через миг вновь вскочил на ноги и быстрым, едва уловимым взглядом движением вырвал смертоносное оружие из рук матроса.

Аламезу хоть и было интересно увидеть, как именно отомстит монах и по какой части тела обидчика пройдется колун, а быть может, в какой части тела окажется, но на удовлетворение праздного любопытства у моррона просто-напросто не оставалось времени. Узрев происходящее, ему следовало срочно возвращаться обратно.

– Внизу бойня, не пробиться! Надо… – выкрикнул Дарк, вбежав в комнату, но не высказал свое предложение, поскольку слушать его было некому.

Вероломство союзника не имело границ. Комната оказалась пустой, лишь огромная лужа крови на полу свидетельствовала о том, что события последней пары минут Аламезу не привиделись. Пока моррон отлучился на разведку, Тальберт бежал, не забыв прихватить с собою раненого вампира. Тот, с кем Дарк всерьез намеревался заключить некое подобие союза, в трудную минуту оставил его умирать, фактически предав еще до выработки устного соглашения.

Видимо, взвалив тело Лата на плечи, Арканс покинул комнату через окно. Выбитая оконная рама, пустой оконный проем и пол возле окна, усеянный еще большим количеством осколков, были лучшим подтверждением тому, каким именно путем прошло бегство предателя.

Понимая, что у него практически нет времени на поиски иного способа побега, ведь передовая группа боевых монахов уже добралась до лестницы, Аламез уже хотел выпрыгнуть в окно, однако вовремя успел остановиться, узрев снаружи то, что сделало бы его участь незавидной. Дело было даже не в том, что именно под этим окном дежурили несколько монахов-стрелков, а в том, что в само окно летело. Дарк не успел разглядеть, чем именно являлся быстро приближавшийся к нему снаряд, но он был большим, устрашающе гудящим и объятым пламенем.

Прыжок Аламез все-таки совершил, но только не в окно, а в обратную сторону, к выходу. Лишь только ноги моррона коснулись скрипучих досок, а тело еще не до конца обрело равновесие, как неведомая сила подняла его в воздух и швырнула на стену. В следующий миг в ушах раздался жуткий гул, от которого голова заболела, а на глаза навернулись слезы. За мощным ударом о каменную поверхность, довольно благополучно принятым морроном на руки, последовал новый бросок. Отпружинив от пошедшего трещинами препятствия, Дарк отлетел назад, немного проехался на спине по скользкому от крови раненого вампира полу и больно ударился затылком о противоположную стенку, точнее то, что от нее к этому моменту осталось.

В следующий миг к головной боли прибавилось и несколько новых, весьма неприятных ощущений. Заныл копчик, которым Дарк ударился о перекрестье собственного меча. Глаза защипало, а нос закололо от клубов пыли и гари, мгновенно окутавших комнату. Но, кроме того, сильная резь пронзила правую руку моррона от плеча вниз до самого локтя.

Стоически превозмогая боль, слезы и одолевший гортань кашель, Аламез кое-как поднялся на ноги и осмотрелся. Он тут же понял, что произошло, и был не только поражен, но и крайне возмущен низким коварством индориан.

«Ничего себе боевая магия! Ничего себе сила святых молитв! Тоже мне разящий гнев Небес! – может, мысленно, а может, и вслух выразил свое возмущение Дарк. – А катапульту зачем было подкатывать?!»

Горящий снаряд размером не меньше, чем в полторы бычьих головы, ворвался в комнату и врезался в довольно прочную перегородку. Старенькая стенка не выдержала сокрушительного удара и развалилась, так что перепланировка комнат для плотских утех была удачно совершена: из двух, всего за секунду, получилась одна, но большая… По всей видимости, снаряд был камнем, который облили горючей смесью. При ударе он раскололся, и один из острых, мелких осколков пропорол руку моррона и застрял в кости чуть выше локтя. Но самое страшное заключалось в другом! Теперь и комната, где находился Дарк, и соседняя с ней были не только завалены грудой обломков, но и объяты огнем. Через минуту, самое позднее – две, запылал бы весь второй этаж, так что Аламезу нужно было срочно выбираться. Но как, он не знал. С одной стороны, была преграда из стены жадно пожиравшего ткани и сухое дерево огня, с другой – все еще продолжалось сражение.