– Да что там делать? – удивился Ричард. – Вы видели эту крепость? Поверьте, она не представляет никакой опасности.

– Никакая опасность не грозит только тому, кто уже умер, – произнес Лис, – да и то только до Страшного суда. Вам же, сир, опасность угрожает почти всегда и сейчас более чем когда-либо…

– Ерунда! – отмахнулся могучий Плантагенет. – Пойдемте, я лучше покажу вам наши позиции. Кстати, и старина Инельмо порадуется.

Не слушая наших дальнейших возражений, венценосный рыцарь вышел из шатра и велел подать своего коня.

– Инельмо? А он-то что делает на позициях? – догоняя короля, спросил я.

– Как что? Сражается, – ответил он. – Вы сами разве не видите, что здесь творится? – Король указал на вновь посиневшее небо и резво испаряющиеся лужи. – Маг тут у них оказался, черти б его побрали… Вызвал ливень, глину на холме и размыло, а по такой грязи не очень-то и поштурмуешь. Пришлось посылать за Инельмо. Вот они теперь между собой и воюют: один бурю вызывает, другой засуху.

Спустя минут двадцать мы въехали в район активных боевых действий: мимо нас то и дело проносились молнии, сокрушая окрестные деревья, крутились под ногами небольшие самумчики, струи проливного дождя испарялись, не достигая земли, под лучами палящего солнца.

– По сообщениям синоптиков, в районе замка Шалю уже который день ожидается погода, – прокомментировал это метеорологическое хулиганство Лис.

Наконец мы подъехали к очень странному сооружению: больше всего это напоминало дот, обтянутый драконьей шкурой, прикрываемый спереди рядом отполированных до зеркального блеска серебряных щитов.

Видимо, услышав команду, щитоносцы расступились, и в образовавшуюся щель просунулась старческая рука, запустившая в сторону замка средних размеров шаровую молнию. Рука моментально скрылась, и щиты заняли прежнее положение. И вовремя: долетев до стены, молния развернулась и полетела обратно. Эта боевая вариация пинг-понга продолжалась довольно долго, покуда вконец замотанная молния не самоликвидировалась с возмущенным треском. Наступило временное затишье.

– Инельмо, выходи! У нас гости! – во всю мощь своих легких крикнул Его Величество.

Из укрытия повалил синеватый дым, вслед которому появился маг, усердно скребущий пальцами какую-то деревяшку.

– Ветер вызывает, – пояснил Меркадье. Увидев нас, боец магического фронта, забывая о ветре, всплеснул руками и затараторил:

– Мессир Вальдар, господин д'Орбиньяк! Как я рад, уж и не чаял свидеться!

В ту же секунду на нас обрушился поистине тропический ливень. Моментально промокнув до нитки, мы поспешили укрыться в блиндаже королевского мага. Там уютно горел костерок, в который Инельмо не замедлил подбросить охапку пахучих трав. Ливень заметно ослаб. Меня вполне устраивали текущие погодные условия. Пожалуй, я бы даже попросил Инельмо устроить затяжной моросящий дождик с прелестным лондонским туманом, так как сырая тетива и мокрое оперение стрел в сочетании с плохой видимостью свели бы на нет все усилия стрелков противника.

– Какими судьбами? – приветливо глядя на нас и продолжая колдовать что-то над своей дощечкой, произнес Инельмо.

– Я же обещал вернуться.

– Ладно, ладно, – заторопил нас Ричард, которому не сиделось в душном укрытии. – Пойдемте, я вам все-таки покажу наши позиции. Инельмо, продолжай колдовать.

Мы вылезли из-под драконьей шкуры. В небе опять сияло солнце. Я с досадой выругался и поспешил вослед королю, уже мчавшемуся в объезд замка.

– Ваше Величество! – попробовал я привлечь внимание короля и тут, кинув взгляд на стену замка, заметил на ней арбалетчика, прикрывавшего вражеского мага и прослеживающего своим оружием фигуру Ричарда. Изо всех сил дав шпоры Мавру, я рывком поравнялся с королем, вскидывая свой щит. Арбалетный болт, пущенный со стены, пробил его прочную древесину и вонзился мне в плечо.

– Успел! – прошептал я и, едва не теряя сознания от резкой боли, опустил раненую руку.

– Что случилось? Друг мой, вы ранены? – обернулся Ричард Львиное Сердце. – Эд, Рейнар, мы возвращаемся!

И тут, словно в полусне, я увидел еще одну стрелу, впившуюся в правое плечо старшего Плантагенета…

– О дьявол! – взревел Дик, хватаясь за древко стрелы и дергая ее что есть силы. – Проклятие! Наконечник остался внутри.

– Мой король, я сейчас приведу Инельмо. – Меркадье развернул коня.

– Назад! – раздался львиный рык. – Инельмо делает то, что он должен делать. А ты, мой мальчик, возьми этот проклятый замок и сровняй его с землей! Не щади никого! И главное – захвати живьем этого негодяя – арбалетчика. Запомни его – вон он ухмыляется со стены!

– А вы, сир?

– А я буду ждать тебя в шатре. И учти: покуда ты не возьмешь этот замок, ни Инельмо, никакой другой лекарь не приблизится ко мне! – выкрикнул он, и беззубые Норны ехидно усмехнулись в своем чертоге…

Я знал, что должно произойти дальше: во всех мирах Ричарды гибли одинаково. Обуреваемый дикой яростью, Меркадье поведет воинов на штурм, и ни грязь, ни стены не станут ему помехой. И ни один из защитников Шалю не переживет этого часа, за исключением этого арбалетчика, нагло ухмылявшегося со стены. И когда умирающий от заражения крови и собственной глупой отваги король спросит несчастного, сделавшего столь меткий выстрел: «Как тебя зовут?»

Я уже знал ответ…

– Бертран де Гудрун! – гордо ответил пленник.

– Какое зло сделал я тебе, что ты меня убил? – прошептал умирающий Ричард.

– Ты умертвил своею рукою отца моего и двух братьев, а теперь хотел убить меня. Мсти мне как хочешь, я охотно перенесу все мучения, которые ты придумаешь, раз умираешь ты, принесший миру столько зла!

Ричард откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Смерть мою тебе прощаю, – тихо произнес он. – Эд, отпусти этого человека да распорядись дать ему сто солидов.

Так закончил свою жизнь самый выдающийся и самый никчемный из английских королей.

Насколько я знал, это было единственное поручение, данное королем своему верному вассалу и другу, не выполненное им. Через два часа, когда английский лев испустил последнее дыхание, Эдвар Жильбер Кайар де Меркадье велел повесить убийцу, содрав с него предварительно кожу…

Но ни увидеть, ни воспрепятствовать этому я уже не мог. Обессиленный потерей крови, я лежал в королевском шатре, лишь изредка приходя в сознание.

– …Лежите, мессир Вальдар, лежите. – Старина Инельмо глядел на меня заплаканными глазами и вновь густо мазал мою рану уже знакомой мне чудодейственной бурой смесью. – В этой мази – частица философского камня, – продолжал он, разговаривая как бы сам с собой. – И те болезни, что длились бы год, он излечивает за 12 дней, а те, что месяц, – за день. Господи, ну почему он не велел позвать меня?

– Инельмо, – пробормотал я. – Никто не властен над своей судьбой и ни в чьих силах не было помешать этой смерти. Он умер, как и подобало королю, носившему прозвище Львиное Сердце. Мир его праху. Послушай, скажи лучше мне, видел ли ты у короля вот этот перстень? – поморщившись от боли, я вытащил подарок Ричарда из ладанки, висевшей у меня на груди.