– Антон Борисович знал девочку? – уточнила я.

– Так ведь я рассказывала! – скривилась Даша, поднимая крышку коробки ассорти и подцепляя конфету. – Ей тут портфолио снимали, она кривлялась, всех строила, истерила, а Ремчука Жанна стригла. Антон встал, подошел к Гале и спросил: «Хочешь стать моделью? Не получится. Как врач тебе обещаю, через пару лет ты попадешь к психиатру, если сейчас не научишься себя сдерживать. Так и знай, загремишь в лечебницу, будешь там среди дураков звездить. Королева психушки, как тебе такое звание?»

– Впечатляюще, – кивнула я.

– Жанка аж ножницы уронила, – захихикала Даша, – а у меня челюсть к окну уехала. От кого, от кого, а от Ремчука я такого не ожидала. Он очень воспитанный человек, хотя Вербова своими воплями святого из себя вывести могла. Но самое интересное не это! Галина притихла, долго сидела молча, замечаний стилистам не отпускала, видно, ей нечасто от взрослых людей по мордасам доставалось. Ну прямо другая девочка стала, даже воды вежливо попросила: «Пожалуйста, принесите попить». Некоторым деткам полезно отпор давать.

– Бабушка не возмущалась? – протянула я.

– Ангелина Иосифовна глухой и слепой прикинулась, – улыбнулась Славкина, – думаю, она в глубине души была Антону благодарна. А Ремчук, похоже, переживал. Уходя, снова подошел к Гале и сказал: «Ты красивая девочка, но пока должна думать исключительно об учебе. Подрастай, я тебя тогда покажу своему приятелю, он кинопродюсер». Вот здесь Ангелина Иосифовна встрепенулась и спросила: «А ему школьницы для фильмов не нужны? Галочка ходила на пробы в «Ералаш», она там понравилась, мы ждем приглашения на съемки. Но полный метр намного лучше». – «Я буду очень стараться, – затараторила Галя, – честное слово! Я не сумасшедшая, здесь душно, поэтому я и закапризничала. Извините».

Антон Борисович осторожно потрепал ее по щеке: «Я тоже погорячился. Будем друзьями».

На том инцидент и завершился.

– Уж не знаю, познакомил ли Ремчук Вербову с продюсером, но ни Галя, ни бабушка с дедушкой сюда больше не ходят, – вздохнула Даша, – я не жалею о капризуле, а вот пожилая пара оставила о себе самые приятные воспоминания. По некоторым клиентам скучаешь, отсутствия других не замечаешь. Бариновы, Злата и Настя, от моих услуг тоже отказались. Я спросила у Марфы: «Может, я обидела их чем?»

Лизорук усмехнулась: «Нет, просто Злата решила сменить салон, у нас нет полных СПА-услуг, только парикмахерская и косметолог, а ей подавай баню, хамам, массаж, водорослевые обертывания. Вот она и переметнулась к конкурентам, сказала: «Дружба дружбой, а расслабиться мне по полной программе хочется».

Марфа, конечно, здесь обслуживается, и Антон Борисович к нам постоянно ходит.

– Яков Сергеевич ушел вместе с супругой и дочерью? – предположила я.

– Он у нас никогда не стригся, – возразила Славкина, – просто за своими девочками заезжал. Очень он их любит, это без микроскопа видно.

Даша вновь решила полакомиться шоколадкой, а я сменила тему:

– Итак, Ерофеева красила волосы?

– Мгм, – промычала с набитым ртом толстушка.

– Когда у нее отрастут рыжие волосы у корней? – поинтересовалась я.

Мастер схватилась за бутылку с водой:

– Я с ней по-хитрому поступаю. Сначала волосы затемняю, а потом наношу шатуж, делаю легкое осветление от корня, иначе Ларке придется каждые семь дней шевелюру корректировать. Маленькие хитрости помогают ей почти месяц продержаться, но больше не получится. Слишком уж большая разница между своим ярко-рыжим оттенком и шатенкой.

– Так когда у нее волосы отрастать начнут? – повторила я вопрос.

Даша взглянула на большой календарь, висевший на двери.

– Сейчас терпимо, а дней через семь-десять заметно станет.

– Значит, пока Лариса темненькая? – обрадовалась я временной отсрочке.

– Ну, если сверху на макушку не глядеть и в волосах не рыться, то да, – кивнула Славкина, – на висках рыжина быстрее лезет. Но у Ларки сейчас стрижка-боб, ее никак в махрушку не утянуть.

Макс выслушал мой рассказ, включил ноутбук и воскликнул:

– Клуб «Больница» работает каждый день, с десяти вчера до последнего клиента. Так, кухня фьюжн, музыкальная программа, вход исключительно по пригласительным билетам. Сейчас поищем, кто у нас владелец увеселительного заведения… ну… ну… ага! Интересненько! Хозяев трое. Яков Сергеевич Баринов…

– Анатолий Борисович Ремчук и Марфа Матвеевна Лизорук, – подхватила я.

– Молодец! – похвалил меня Макс. – Какие у тебя мысли по данному поводу?

Я начала думать вслух:

– Все жертвы так или иначе знали Ремчука, одни лечились в медцентре, других он видел в салоне «Волос с неба». Думаю, это он предложил работу Ларисе Ерофеевой. Правда странно?

– Вероятно, это совпадение, – не согласился Макс, – мы знаем, что Марфа Матвеевна сделала из гражданского мужа почти звезду телеэкрана, Антон Борисович постоянно находится на публике, он пачками раздает свои визитки.

– Полагаю, Лизорук нарочно раскручивает любовника, – подхватила я, – ей хочется продемонстрировать Якову счастливую личную жизнь и показать, как преуспел Антон, когда связал свою жизнь с ней.

– Отодвинем временно психологию в сторону и разберем конкретные факты, – вздохнул Макс, – есть кое-что, о чем ты пока не знаешь. Готова токсикология Лоры Фейн. В ее крови обнаружен целый коктейль препаратов, Ковальский сделал вывод: бедолагу перед смертью держали некоторое время в состоянии глубокого сна. А потом превысили дозу снотворного, и наступила смерть.

– Грубо говоря, ее отравили? – уточнила я.

Макс кивнул:

– Вероятно, ей в течение длительного времени давали большое количество разнообразных медикаментов. Вадим утверждает, что печень Лоры не в лучшем состоянии, мог бы помочь анализ волос, которые накапливают токсины, но головы-то нет.

– Что-то не совпадает, – пробормотала я, – зачем похищать человека и кормить его таблетками? И каким образом женщина, находясь под наркозом, могла бросить на парковке кошелек?

– Не знаю, – буркнул Макс, но меня уже понесло:

– Кто купил Фейн дорогой бумажник? Сама она не смогла бы приобрести такую вещь! Может, Вадим ошибся?

Макс смутился:

– Про портмоне я не знаю. Но токсикология не врет. А еще нужно помнить, что руки и голова от тела отделены очень аккуратно, человеком, который умеет проделывать подобные операции.

– Ремчук! – взвилась я. – Он врач, а все доктора в студенческие годы обязательно работают с трупами. Знаешь, мне никогда не удается правильно разрезать курицу, вечно я вожусь с костями. А Катюша, моя подруга-хирург, в два счета справляется с этим, потому что знает, в каком месте ножка легко отделяется от туловища.