– Он хороший человек, и я всегда к нему что-то особенное ощущала. А отца я все равно люблю. Нет, удивилась, конечно, попереживала, но все уже прошло, Вась.

– Я очень хочу прийти сейчас к тебе, – с горечью проговорила королева. – Но не могу, Полин. В мире творится что-то страшное. У вас все в порядке?

– Демьян сейчас со мной, значит все хорошо, – уверенно заявила Полина. – Я все понимаю, Васюш. Мы увидимся еще. Обязательно.

После того как перерыв в совещании закончился, пришел черед отчета Тандаджи о зачистке кладбищ.

– Ситуация выравнивается, – говорил он, – вчера был всплеск, но после ночного землетрясения число восстающих захоронений снизилось, и есть надежда, что в день мы будем иметь не больше двух-трех происшествий, как и до Поворота года. Плохо, что начинаются проблемы с телепортами: мобильность войск очень снижается, и нежить успевает выйти за пределы захоронений. Поэтому жертв больше, чем могло бы быть. Но сейчас в срочном порядке собираются еще четыре листолета, мы и далее надеемся пополнять парк летательных аппаратов…

В кабинет, пока говорил Тандаджи, заглянул один из агентов Стрелковского, неслышно проскользил к начальнику, положил перед ним стопку заполненных бумаг, накопитель с записью, что-то зашептал на ухо. Василина слушала тидусса, краем глаза поглядывая на Игоря Ивановича. Лицо его становилось все серьезнее, и он кивком поблагодарил помощника, указал на накопитель и на экран.

– Ваше величество, – произнес Стрелковский настойчиво, – полковник. Прошу простить за то, что прерываю, но новости срочные.

Тандаджи спокойно склонил голову и сел на место, а Стрелковский продолжал:

– Во-первых, только что стало известно, что сопротивление в Лаунвайте прекращено. Город сдан захватчикам.

И в напряженном молчании он продолжил:

– Во-вторых, в окрестностях Терлассы около часа назад появлялся переход.

– Появлялся? – удивилась Василина.

– Именно, – кивнул Игорь Иванович. – Кадры сняты издалека, запись плохая, но это нужно увидеть.

Три последующие минуты собравшиеся тихо наблюдали, как гигантская волна заливает открывшийся портал. Снято было, очевидно, не с самой высокой крыши столицы, но и сияние «цветка», и поднявшееся над городом море было видно очень хорошо. Запись по просьбе королевы прокрутили несколько раз, пока она не рассмотрела все в деталях.

Дверь снова скрипнула, на этот раз вошедший направился к Тандаджи. Картина с шепотом на ухо, бумагами и накопителем повторилась в точности.

– Значит, порталы можно закрыть, – подвела итог королева, снова ежась и потирая под столом холодные руки. – И, возможно, будь живы Луциус и Гюнтер, они бы не допустили прорыва у себя.

– Этого мы уже не узнаем, – ровно проговорил Байдек. – Майло, у тебя, по всей видимости, тоже есть что сказать?

– Да, ваше высочество, – лицо тидусса, и так обычно равнодушное, превратилось в каменную маску, только губы двигались. – Поступила информация от ректора МагУниверситета Александра Свидерского. На него завязана группа наблюдения за порталами. На севере Иоаннесбурга обнаружено характерное стихийное возмущение. Судя по всему, в ближайшее время нам стоит ожидать открытия портала.

После того как совещание оперативно закончилось – время разговоров прошло, наступило время действовать, – и на север Иоаннесбурга устремились войска, начали подвозить артиллерию и боеприпасы, королева Василина в состоянии невозможного нервного напряжения вернулась в свои покои.

Ей было так страшно, что она кусала кулаки, когда Мариан не видел, и заставляла себя не плакать. Но все же, стоило мужу уйти готовить гвардию к обороне дворца, расплакалась, не выдержала.

Холод пробирал ее до костей, и казалось, что под ногами подрагивает земля. Горничная по ее приказу разожгла старый камин, который топился так редко, что и не вспомнить, и королева уселась почти вплотную, вздыхая и переживая все, что узнала.

Ну почему Талия может, а она – нет? Что толку от того, что она коронована и инициирована, что может управляться с огнем, если понятия не имеет, как справиться с этой напастью?

У Василины периодически начинала кружиться голова, и казалось ей, что сидит она на каком-то узком островке над бездной, а снизу на нее выжидающе и настойчиво смотрит кто-то огромный. И куда-то зовет.

– Я схожу с ума, – прошептала королева, впадая в то же нервное беспокойство, что и вчера перед выходом в заснеженный сад поместья Байдек. Ладони и ступни ее начали гореть, а тело оставалось таким же ледяным. – Боги… – голос стал совсем жалобным, – отец, помоги мне, пожалуйста, подскажи, что делать?

Не было отклика, разве что огонь наконец-то согрел ее на мгновение. Но снова стало зябко. Не мог помочь и любимый Мариан, потому что не знал как. И никого знающего рядом не было. Вряд ли помог бы и Алмаз Григорьевич, даже если бы был здесь, – все же он простой классический маг и о возможностях крови Красных знает только то, что ему доступно.

К тому моменту, как вернулся Мариан, королеву трясло от нервов, и она металась по спальне, то и дело прижимая к щекам розовые ладони. Принц-консорт застыл – взгляд ее был мутным, почти безумным, – привлек жену к себе, сжал крепко.

– Мариан, – зашептала она беспокойно ему в плечо, – меня тянет туда, наружу…

Руки ее были обжигающими.

– Я сейчас с ума сойду. Меня тянет туда… на север. Проход открылся, да?

– Вот-вот откроется, – сказал он ровно. Так ровно, чтобы Василина не поняла, в какой он панике.

– Мне нужно туда, – она умоляюще посмотрела на него. – Отвези меня туда, муж мой.

Шепот ее был лихорадочным, отрывистым.

– Василина, нет, – голос его дрогнул, и руки дрогнули тоже. – Нельзя.

Королева прерывисто вздохнула.

– Прошу тебя, – проговорила она едва слышно и заскулила тонко ему в грудь, как будто ей было очень больно. – Иначе я… сама улечу, Мариан. Так надо, понимаешь? Надо.

Северянин сжал ее еще крепче и опомнился только тогда, когда Василина усиленно, болезненно выдохнула воздух сквозь зубы.

– Хорошо, – сказал он тяжело. – Там сейчас Свидерский. Он нас встретит.

Королевский листолет в окружении целой эскадрильи охраны прибыл на место через двадцать минут. В провал осыпа́лась земля, и пульсировали контуры «цветка»-перехода на заснеженной почве в излучине реки Адигель. Василина, сойдя с трапа, увидела Александра Свидерского – тот с усилием пытался закручивать в воздухе что-то, похожее на невидимый вентиль, и края «цветка», подрагивая в такт его движениям, сокращались. Но стоило им сомкнуться, как «лепестки» раскрывались обратно, захватывая еще большую площадь.

Вокруг было выстроено несколько линий обороны – с орудиями, готовыми к бою, зависшими боевыми листолетами, отрядами солдат и боевых магов. Со стороны ближайших районов Иоаннесбурга доносились сигналы тревоги.