– Мы на войне, парень. Ты сам это прекрасно знаешь. И как только дадим слабину, нас сомнут. Нам отступать нельзя – некуда! И сдаваться тоже. Понимаешь? И если я посылаю на задание бойцов, то делаю это не по собственному желанию. По необходимости.

Закончив, капитан требовательно посмотрел на меня. Будто способен был взглядом оценить, насколько я проникся его словами.

– Я больше ничего не скажу. – Мне не было никакого резона сдавать назад.

Поднявшись с табурета, Терехов сложил карту и убрал ее в планшет. Туда же последовал и карандаш.

– У меня просьба, – произнес я, наблюдая за неторопливыми сборами капитана. Дождавшись, когда он обратит на меня внимание, я добавил: – Платье для Насти. Она ходит в хламиде какой-то. Нормальное, хорошее повседневное платье. Лучше, конечно, пару. Но одно – обязательно. И обувь. Обувь тоже нормальную, должна же она быть у них. Магазины какие-то. Хорошо?

Капитан некоторое время смотрел на меня, и на лице его, обычно непроницаемом, было написано удивление. Наконец, хмыкнув, он ответил:

– Договорились. Я скажу о твоем требовании.

Солнце слепило глаза. Недовольно сощурившись, Свиридов пересел, расположившись боком к дневному светилу. Йозеф Книппель повторил маневр лейтенанта.

– Вы готовы мне назвать места? – осведомился немец, устроившись на изрубленном чурбаке во дворе заброшенного крестьянского хозяйства.

Лебеди после их повторной колонизации, безусловно, заполнились народом. Так сложилось, что северную часть деревни заняли советские разведчики. Бо́льшую, южную, – немцы. Изыскатели, рабочие, обслуживающий персонал, солдаты. Каждая из сторон, в меру своих сил, возможностей и умения, обустраивалась. А вот между занятыми территориями образовалась своеобразная буферная зона, представляющая собой типичную картину разрухи.

– Готов, ясное дело, – согласился Свиридов, – только у меня условие. Вернее, не у меня, а у мальчишки. Нужно будет его выполнить.

– Что за условие? – недовольно поморщился Книппель.

– Пара платьев для девушки. Хороших, красивых. Для повседневной носки. Белье. Обувь для нее же.

Немец ошарашено посмотрел на лейтенанта. Убедившись, что тот не шутит, осведомился:

– Все?

– Можно и побольше вещей. Я назвал самые необходимые.

– Хорошо. Я сделаю это в ближайшее время. Давайте места и координаты! – практически не задумываясь над ответом, выпалил Книппель.

Свиридов усмехнулся. Покачал головой, кривя ухмылку:

– Тебе не нужны размеры, чтобы предоставить платья и обувь? Хитришь, Йозеф?

– Хорошо. Давай размеры.

– Платье – сорок второй, обувь – тридцать шестой. Запомнишь?

– Запомню, – кивнул Книппель, – теперь место!

– Не забегай вперед, Йозеф. Нам нужно поговорить.

Немец досадливо скривился, всем своим видом показывая, что разговор ему не интересен.

– У меня мало времени, лейтенант. И мне не до пустой болтовни.

– Мальчишка, я и еще несколько человек. Мы хотим другой жизни. Мирной. Ты понимаешь меня, Йозеф?

Демонстративное равнодушие покинуло лицо немца. Он тут же стал сосредоточен, внимателен и собран:

– Понимаю.

– Что ты на это скажешь, Йозеф?

– Скажу, что это сложный вопрос, на который невозможно дать ответ сразу.

– А ты постарайся. Иначе, боюсь, подобного предложения от меня больше не поступит.

– Как это? – Книппель требовательно заглянул в глаза лейтенанту.

– Мне нужно заботиться о своем будущем, Йозеф. Понимаешь? Не ты, так кто-то другой согласится. Ты деловой человек и все должен понимать.

– Это я понимаю. Но не могу взять в толк: как вы разойдетесь с капитаном?

– Это наша проблема, – жестко усмехнулся лейтенант, – тебя она не касается. Главное – со мной будет мальчишка. Понимаешь, к чему я клоню?

– Понимаю, – в очередной раз кивнул Книппель. – Я согласен.

– На что? – тут же уточнил лейтенант.

– Я принимаю вас к себе. С мальчишкой. Увожу в свое имение. Вам не придется больше воевать и делать то, что вам не по нраву.

– Это деловое предложение, Йозеф. Мне нужно три дня, чтобы уладить все проблемы.

– Три дня? – удивленно вскинул брови Книппель. – Сегодня ночью. Незачем тянуть!

– Три дня! – Лейтенант был непреклонен. – Раньше мне не успеть. Ты не знаешь наших отношений, Йозеф. Все далеко не так просто, как тебе кажется. Если я начну немедленные движения и суету, мне достанется пуля без всяких разговоров. Тут нужно поступить умнее.

– Три дня – это много, – сказал Книппель как о совершенно невозможной вещи.

– Быстрее я не успею.

Немец тронул пальцем кончик носа, потер его, полностью погруженный в собственные мысли.

– Я могу помочь в этом. Чтобы было быстрее… – наконец принял он решение.

– Нет, – уверенно отказался Свиридов, – ты не знаешь, о чем говоришь. Ключевые точки в этой деревне под контролем людей капитана. Большинство домов заминировано. Стоит вам сделать что-то, что покажется Терехову опасным, мы все взлетим на воздух. Мальчишку он готов пристрелить первым. Его охраняет специально выделенный человек. Это не шутки, Йозеф.

Напряженно выслушав ответ лейтенанта, немец досадливо дернул подбородком.

– Что с теми, кто прибыл к вам вчера? Мне бы хотелось узнать кое-что у них.

– Ты никого из них не увидишь, Йозеф. Половина пленных уже мертва. Другая – на пути к этому. Капитан сохраняет дисциплину в подразделении всеми доступными ему способами.

Брови немца поползли вверх в немом удивлении. Спустя пару секунд, справившись с собой, Йозеф огласил свое решение:

– Три дня, лейтенант. Ни часом больше. Ты понял?

– Понял, – настало время соглашаться Свиридову.

Лейтенант поднялся с чурбака, вынул из нагрудного кармана свернутый вчетверо лист бумаги и передал его немцу. Книппель быстро развернул его, пробежал написанный текст глазами. Посмотрел на Свиридова.

– Три дня, лейтенант. И не вздумай меня обмануть.

Через пятнадцать минут Свиридов, расставшийся с Книппелем, находился наедине с Тереховым в одной из комнат клуба, превратившейся в подобие штаба.

– Значит, всего три дня, – повторил Терехов, выслушавший рассказ своего лейтенанта. – Нечто подобное мы и предполагали.

После того, как слова мальчишки подтвердились, немцы развернули кипучую деятельность. Подгоняли технику, рабочих, ремонтировали дома. Разведчикам пришлось демонтировать часть минных заграждений и будто бы уйти в глухую оборону, в буквальном смысле слова запершись на своей небольшой территории. Следующий шаг со стороны немцев был прогнозируем. И день назад в Лебеди пришли два грузовика с солдатами. Не было никаких сомнений, с какими конкретно целями наращивается военная мощь.