— Да, я слышала об этом, — сказала я, усмехнувшись про себя. — Послушайте, я знаю, что это было давно, но не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о Виолетте?

— Нет, к сожалению, ее я не помню, но зато помню день Четвертого июля.

— Вы шутите? Вы помните именно этот день?

— Еще бы. Мы пошли смотреть фейерверк, а потом подруга Дейзи, Тэннье, осталась у нас ночевать. Не могу вам передать, как я была этим взволнована. Мне было пять, а ей девять, и меня все в ней восхищало. Она уговорила меня попрыгать на кровати в моей комнате, чего мне не разрешали. Мы начали прыгать, и она толкнула меня. Я упала и сломала руку. Кость срослась неправильно, и у меня по сей день искривление. Это одно из моих первых ярких воспоминаний.

Я заморгала, подумав, не ошибается ли эта женщина.

— Мне сказали, что Тэннье пошла со своим отцом смотреть фейерверк.

— О да, пошла, но мы встретили их в парке, и отец Тэннье попросил мою маму приютить ее на ночь у нас. Он сказал, что у него есть важное дело и он не знает, когда вернется.

— Он не сказал, куда идет?

— Если и сказал, у меня это не запечатлелось в памяти. Возможно, он сказал маме, но она давно умерла. Почему бы вам не спросить Тэннье? Она, наверное, помнит.

— Я так и сделаю. Спасибо. Я вам очень благодарна за помощь.

Суббота, 4 июля 1953 года

Лайза Меллинкэмп часто думала о своем четырнадцатом дне рождения, 3 июля 1953 года, за день до того, как Виолетта Салливан покинула Сирина-Стейшн. Спустя годы казалось невероятным, что все так круто изменилось за эти сорок восемь часов. Она провела утро дня рождения за уборкой своей комнаты. Виолетта обещала повезти ее пообедать в городе, и Лайза готовилась к этому заранее. Она никогда не была в настоящем ресторане и сгорала от нетерпения. Однажды они с матерью ели сандвичи в закусочной при супермаркете, но это было совсем не то.

В 9.30 она включила радио и, пока застилала постель, послушала музыку. Потом вынесла мусор и бросила грязное белье в корзину. В понедельник она отнесет все в прачечную самообслуживания, как делала каждую неделю. Она выполняла большую часть домашней работы, потому что мать была обычно слишком пьяна для того, чтобы делать что-то по дому. Она могла лишь валяться на диване в гостиной, курить сигареты и прожигать дыры в деревянном кофейном столике. Лайза навела порядок на своем письменном столе, стерла пыль с книжных полок, выбила о крыльцо половики и оставила их проветриваться. Потом протерла мокрой тряпкой линолеум и покрыла его «Джонсоном Джубили», чтобы он блестел, хотя знала, что когда линолеум высохнет, он все равно потускнеет. В ванной комнате она почистила ванну, раковину и унитаз с помощью специального средства. Правда, они были настолько старыми и запущенными, что эффект был почти незаметен. Тем не менее, закончив уборку, она почувствовала себя гораздо лучше.

В 11.00 она погладила свою лучшую белую блузку с отложным воротничком и рукавами-фонарик. Приняла душ и оделась. Виолетта позвонила и сказала, что у нее есть большой сюрприз. Когда они с Дейзи были возле ее дома в 11.45, Виолетта сидела за рулем нового, с иголочки, «шевроле». Она засмеялась при виде широко открытых от удивления глаз Лайзы, которая и не мечтала прокатиться в такой машине. Она просто в себя прийти не могла от изумления при виде белых покрышек на колесах, приборной доски, плюшевой обивки салона и блестящих хромированных ручек на окнах.

Виолетта повезла их в Санта-Марию, где они втроем пообедали в чайной отеля «Савой». Лайза и Виолетта заказали коктейль из креветок, куриный бульон, птифуры — кусочки черного хлеба с сыром и тертым орехом, а еще яичный салат и салат с окороком и тонко нарезанным редисом. Лайза с Виолеттой ели, оттопырив в сторону мизинцы, делая вид, что они та-а-акие леди. Для Дейзи заказали лапшу с маслом — единственное блюдо, которое она ела, за исключением хлеба с виноградным желе. На десерт они взяли слоеный торт, и Лайза вставила в него свечку, которую задула, и зарделась от удовольствия, когда официантки и официанты окружили ее стол и спели ей «Happy Birthday». В тот самый момент, когда жизнь показалась ей совершенно прекрасной, Виолетта протянула ей маленькую коробочку, завернутую в прелестную бледно-лиловую бумагу. Лайза развернула ее дрожащими руками. В коробочке оказался серебряный медальон в форме сердечка размером с пятидесятицентовую монету. Внутри медальона была крошечная фотография Виолетты.

— Посмотри на это, — сказала она, сдвинула фотографию в сторону, и Лайза увидела, что сердечко двойное — там было пустое место для еще одной фотографии. — Это для твоей настоящей любви, — сказала Виолетта. — Я предсказываю, что не позднее чем через год ты узнаешь, кто он.

— Спасибо.

— О, милая, не плачь. Это твой день рождения.

— Это лучший день рождения в моей жизни.

— Будет и лучше, а сейчас получай удовольствие. Давай наденем.

Лайза повернулась и подняла волосы, пока Виолетта застегивала цепочку. Она положила руку на медальон, помещавшийся во впадинке под горлом. Серебро нагрелось от контакта с кожей. Какой красивый! Как ей повезло! Она не переставая гладила его.

Виолетта заплатила за ленч, отделив несколько купюр от толстой пачки долларов — так, чтобы все заметили. Она казалась очень счастливой и все время говорила, что скоро ее жизнь будет в сто раз лучше. Лайза тогда еще подумала, что если это и правда, то незачем повторять это столько раз, но такова уж была Виолетта.

— О Боже, Лайза, я чуть не забыла, — сказала она. — Мне нужна няня на завтрашний вечер. Ты свободна?

Улыбка Лайзы погасла.

— Вообще-то мы с Кэти собираемся пойти смотреть фейерверк.

Виолетта запаниковала:

— Может, выручишь меня?

— Не знаю. Я пообещала Кэти и не хочу отменять свидание.

— Послушай, ты идешь с девочкой — значит, это не свидание. Это просто времяпрепровождение.

— Ты не могла бы найти кого-нибудь другого?

— О, ради Бога, Лайза! На завтра? Я не успею никого найти. Кроме того, Кэти — плохая подруга. Я видела, как она тобой командует. Ты что, собираешься вечно это терпеть?

— Возможно, я бы могла прийти ненадолго. До без четверти девять. Мы пойдем в парк попозже.

Виолетта хитро прищурила свои зеленые глаза.

— Если останешься на весь вечер, можешь пригласить Тая. Я не возражаю. Ты ничего не потеряешь, пропустив фейерверк. Посмотришь в будущем году.

Лайза была в замешательстве. Что ей ответить? День был таким замечательным благодаря Виолетте. И та хотела от нее так немного.

Глаза Виолетты приняли умоляющее выражение.

— Пожалуйста, ну пожалуйста! Нельзя позволять Кэти завладеть всем твоим временем. Мне действительно нужна помощь.

Лайза не могла отказаться. Она сидела с ребенком Виолетты все время. Виолетта рассчитывала на нее, даже если забывала предупредить заранее. А Кэти в последнее время была такой противной.