Уже почти 1:30 ночи по Джейнсвиллу, Grand Prix плавно скользит по автостраде с электронной системой оплаты E-ZPass и въезжает в Иллинойс – на Скайуэй, а затем на скоростную автомагистраль Дэн Райан Экспрессуэй, которая забита машинами даже при четырнадцати полосах движения. Сегодня ночью по Дэн Райан ехать проще, потому что с дополнительным часом на заводе, сверхурочными, они прибыли позже, чем обычно, и большая часть города «широких плеч», как Карл Сэндбург окрестил его за работу без передышки, спит.

На горизонте появляется город.

К северу от Чикаго проезжает красная машина с четырьмя парнями внутри. «Том за рулем, – отмечает Крис. – Сзади, похоже, О’Лири».

Еще одни цыгане Джейнсвилла.

Мэтт задремал на несколько минут, присоединившись к спящему Полу. Крис не любит тишину. «Вы должны давать интересные комментарии», – дразнит он Мэтта, когда тот просыпается.

Хорошо, что Мэтт не спит, когда чуть позже двух часов ночи на его телефон приходит сообщение. Впереди еще одна машина, заполненная цыганами Джейнсвилла. «Примерно на отметке 28 миль, коп на разделительной полосе». Крис сбрасывает скорость. Девять минут спустя Мэтт замечает полицейского. «Никаких хрустящих бумажек, – говорит Крис. – Не могу себе это позволить».

Однажды, когда Мэтта остановили прошлым летом, он сказал офицеру правду: что работает в Форт-Уэйне всю неделю и ехал домой, и тот догадался, что он был просто немного взволнован, желая добраться поскорее и увидеть свою семью. Полицейский сказал, что может это понять и отпустил Мэтта.

Они проезжают мимо завода Belvidere Chrysler, который не нанимал персонал, когда закрывался сборочный завод. Когда они добираются до Рокфорда, Крис говорит: «Вышли на финишную прямую. Через двадцать минут подъедем к дому Пола».

«Черт возьми, мы почти дома», – говорит Мэтт.

Пол продолжает тихонько посапывать.

И в этот час – 2:41 утра по Джейнсвиллскому времени – Крис философствует, что проводит свои рабочие дни недели в Форт-Уэйне. «Забавно, как мы подсчитываем время, – говорит он. – Я считаю, сколько рождественских праздников мне придется там провести. Еще три Рождества».

Скоро исполнится двадцать семь лет с тех пор, как 17 августа 1986 года он стал сотрудником GM, поймав большую волну найма, которая началась сразу после того, как Джейнсвилл пережил одну из своих клинических смертей. Когда наступил действительно последний день – 23 декабря 2008 года – Крис был на заводе, снимая видео на цифровую камеру. Его дата приема на работу означает, что Крису осталось еще три года и семь месяцев, прежде чем он сможет уйти на пенсию. Мэтту предстоит еще двенадцать лет и семь месяцев.

«Когда я уйду на пенсию, – говорит Крис, – не хочу оставлять вас там, ребята. Я хочу, чтобы все были дома. Может быть, это станет моим бизнесом после того, как я уйду на пенсию. Я буду вашим водителем, и буду во-зить вас домой, ребята».

Пол просыпается, когда Grand Prix съезжает с автомагистрали на выезде 177. «Спокойно, парень, – говорит Крис Полу. – Через секунду будет твой дом».

Чуть больше 3 часов утра по Джейнсвиллскому времени, потому что это Джейнсвилл, когда Крис въезжает на подъездную дорожку к дому Пола. Высадив его, Крис едет по Сентер-авеню, через реку Рок рядом с пустым сборочным заводом, вверх по Сентеруэй-стрит, а затем по Милтон-авеню, к красивому дому Мэтта на северной окраине города, который им с Дарси удалось сохранить, потому что он цыган. Это по прямой через город. Но иногда они едут по городу другими путями, просто потому, что приятно быть дома, приятно смотреть на улицы Джейнсвилла.

В 3:20 утра Крис въезжает на подъездную дорожку бежевого дома с темно-красной входной дверью. Дарси забыла включить уличный свет, но оставила свет в прачечной – прямо за дверью гаража, где они с девчонками плакали, когда Мэтт впервые уезжал в Форт-Уэйн, – чтобы встретить его.

Мэтт вручает Крису $20 на бензин и на замену масла, когда Grand Prix это понадобится. «Во сколько ты будешь здесь в понедельник утром?» – спрашивает Мэтт, прежде чем вытащить его сумку из багажника.

«Наверное, в 8:10, 8:15, – говорит Крис. – Как обычно».

Профсоюз или не профсоюз, ни одна работа не длится вечно. Нет гарантий. Спустя почти два года после того, как он начал работать в отделе кадров Seneca Foods, Майк Вон понимает это не так, как раньше, когда казалось, что быть представителем UAW – его семейное наследие, его жизнь. Конечно, работа профсоюзным организатором для братьев и сестер в Lear Seating определяла то, кем он был. Но, оказывается, это была не единственная перспектива.

Майк замечает взлеты и падения в работе, в частности, из-за ежегодного всплеска сезонного найма в течение производственных месяцев в Seneca. На перерабатывающем заводе площадью 1,1 миллиона квадратных футов работают около четырехсот человек, занятых полный рабочий день, плюс еще две-три сотни человек в периоды максимальной загрузки. Существует ритм созревания культур, большинство из которых выращивается на фермерских полях в Висконсине и проходит через завод: горох с июня до конца июля, кукуруза до ранней осени, параллельно с картофелем, затем различные овощи и снова картофель. Майк проводит инструктаж людей, вводит их в кадровую систему, зная, что они уйдут, как только к Рождеству будет обработан последний картофель.

Хотя он является постоянным, а не сезонным сотрудником, эти ритмы урожая влияют на работу Майка. В межсезонье его смена – с 3:30 дня до полуночи. Во время сезона консервирования он работает всю ночь. И во время этого сезона урожая есть возможность брать сверхурочные. Майк добровольно вызывается работать сверхурочно семь дней в неделю. Иногда ему дают шесть дней. Иногда все семь.

Майк берет это сверхурочное время, потому что необходимо выполнить дополнительную кадровую работу, а сверхурочные – способ убедиться, что он не отстает. Кроме того, из-за работы в ночную смену в выходные дни он не может перестроить свои биологические часы, так что с тем же успехом мог бы работать, вместо того, чтобы проводить бессонные ночи дома. Самая главная причина, по которой он берет как можно больше сверхурочных, финансовая. За время работы в Seneca Майк получил повышение, но его зарплата все еще не та, что была в Lear. Однако, прибавив к этому все сверхурочные во время сезона урожая, он неплохо справляется. Они с Барб разработали денежный ритм: откладывают часть денег, которые Майк зарабатывает летом и осенью, и тратят часть в течение скудных холодных месяцев – используя как запасы. Таким образом, они повысили уровень жизни до уровня работы в Lear.

Они с Барб всегда пытались экономить, но Майк осознает, откладывание денег более важно, чем в прошлом. Однажды потеряв работу, он всегда держит мысль в голове; нельзя исключить, что это не случится снова.

И если это произойдет во второй раз, Майк верит в себя и в возможности, которых не было раньше. Если серьезно взяться, он может превратить негативное событие в положительный результат. Он понимает, это тот самый совет, который он давал, встречаясь с небольшими группами братьев и сестер из профсоюза на заводе Lear: им нужно было максимально использовать ситуацию и составить новый план.