— Это просто объяснить, — вмешался Каллин. — Если бы он выступил в поход на запад со всеми своими силами, то любой лорд, обнаружив это, стал бы преследовать его. Но Корбин и его сторонники могли бы спрятать часть людей, и поехать с остальными. Если бы его проклятый план осуществился, он опередил бы сторонников Родри на один дневной переход. Тогда они догнали бы нас, уж это точно.

— Они могут догнать нас и сейчас, — заметил Родри. — Адерин, а ты можешь узнать, где находится Корбин?

— Если его милость разрешит, то я могу найти их. Некоторое время Каллин и Родри сидели молча и смотрели на прыгающие языки пламени. Вокруг них везде спали люди, закутавшись в свои одеяла. Несмотря на то что Каллин был серебряным кинжалом и когда-то опозорил себя, Родри находил его общество приятным. В конце концов, это был один из немногих людей, с кем они понимали друг друга.

— Очень странно, — сказал Родри. — До меня, конечно, доходили слухи о твоей славе, и я хотел познакомиться с тобой, но не думал, что это случится при таких обстоятельствах.

— Кто знает, господин, — ответил Каллин. — Я не думаю, что вы могли бы встретиться со мной при более благоприятных обстоятельствах.

Родри усмехнулся.

— Да, пожалуй. Если бы караван не послал за мной гонца, я думаю, тогда Лослейн пригнал бы человека под видом вашего посланца, или что-нибудь в этом роде. Хорошо, что он не сумел опередить вас, и вы первыми послали своего парня.

— Парня? — улыбнулся Каллин. — Господин, Джилл — моя дочь.

— Как дочь? Прах и пепел! Я ехал с ней целый день, и у меня даже мысли не возникло, что это девушка.

Немного погодя Джилл подошла и села рядом с отцом. Она искупалась в ручье, смыв грязь с лица, которое оказалось не только женским, но ко всему прочему еще и красивым. По крайней мере, оно было бы красивым, если бы не синяк на щеке.

— Откуда у тебя такой синяк? — встревожился Каллин.

— Ты сам поставил мне его сегодня утром, — спокойно ответила Джилл.

— Проклятье! Прости меня, моя дорогая девочка. Я совсем потерял разум, когда представил, что тебя могут убить.

Джилл улыбнулась ему, что сделало ее еще более привлекательной, она выглядела не хуже некоторых придворных знатных дам.

Родри подумал о том, что это было несправедливо со стороны богов — дать такой девушке отца, который хоть считался лучшим фехтовальщиком во всем огромном королевстве Дэверри, все-таки был простолюдином.

Все утро сторонники верховного лорда съезжались в крепость Каннобайн на перекличку. Они оставили продовольственные обозы следовать обычным ходом, а сами спешили в крепость.

Обозы охраняли копьеносцы, которых все города были обязаны выделять на случай войны. Невин сидел в конце большого зала и наблюдал за Ловиан. Сначала она встречала лорда Олеса, затем Прайдира, затем — Даумира, и наконец Маниса — капитана отряда, находившегося в крепости Гвербин.

Уже около двухсот человек собралось в большом зале. Ловиан прилагала большие усилия, чтобы встретить каждого прибывающего спокойно. Единственное, что она позволила себе, была случайная вспышка гнева при упоминании о повстанце Корбине — гнева, вполне подобавшего тирину. Примерно за час до полудня Слигин поднялся со стула и объявил, что набралось уже достаточно людей и можно выезжать.

— Остальные — те, что движутся издалека, подъедут завтра, но мы не будем ждать их, верно ведь?

Невин заметил, что выражение лиц лордов, закивавших в знак согласия, было очень напряженным. Кто из оставшихся действительно доедет до Каннобайна, а кто по дороге переметнется к повстанцам? Только окончательный пересчет ответит на этот вопрос. Ловиан объявила, что назначает Слигина исполнять обязанности командующего, до тех пор, пока армия не встретится с отрядом Родри. В суматохе торопливых разговоров и звоне кольчуг лорды и их отряды поднимались и покидали зал. Невин поспешил в сторону Ловиан. Она отошла назад к камину, чтобы переброситься с ним несколькими фразами.

— Родри еще жив? — спросила Ловиан.

— Да. Адерин сообщил мне об этом около часа назад. И сегодня нет повода слишком волноваться об этом. С приходом армии Корбину придется отвести свои войска более безопасное место. Не сомневаюсь, что Лослейн уговорит своего лорда сделать это.

После столь продолжительного общения с Невином как со знающим двеомер, Ловиан доверяла его мнению. Сам же Невин был всерьез обеспокоен тем, как глубоко Лослейн погряз во зле.

— Как вы думаете, мне лучше остаться с вами или поехать с армией? — спросил Невин.

— Ехать, конечно. И не только потому, что я так хочу. Я хорошо помню, что ты мне сказал при нашей первой встрече, когда Родри лежал при смерти: судьба Родри — судьба Элдиса. — Ловиан остановилась, наблюдая за тем, как вооруженные люди с важным видом выходили из двери. — Я люблю Элдис даже больше, чем сына. Сохрани же Родри для нашего края.

Хотя армия выехала налегке, в арьергарде все же были груженые подводы с запасом провизии на несколько дней, которой должно хватить до тех пор, когда подъедет обоз. Все знали Невина как травника. Он ехал позади всех, ведя за собой мула, нагруженного мешками с травами. В голове колонны Слигин задавал скорость движения, чередуя шаг с галопом. Хотя они выехали слишком поздно и не смогут добраться до Родри раньше наступления ночи, Слигин наметил назавтра догнать его как можно скорее. Невин был рад такой спешке. У него были на то свои причины. Адерин, конечно, сообщил ему, кого он встретит в разрушенной крепости. Скоро, если все будет идти хорошо, он наконец снова увидит Бранвен.

— Я хотел бы, чтобы мы его сожгли, — проговорил Дженантар безжизненным голосом, — но здесь нет ни дров, ни священного масла.

— Мы его похороним, — предложил Калондериэль. — Он мертв, мой друг, и ему совершенно все равно, что мы сделаем с его телом.

Дженантар кивнул в знак согласия и отправился копать могилу для Албарала.

Джилл наблюдала за тем, как двое жителей западных земель работали, вспотев под жгучим солнцем. Узкая яма становилась все глубже и глубже. До самой ночи Дженантар был в таком трансе от горя, что Адерину пришлось дать ему сильную дозу успокоительного. Теперь он чувствовал просто легкое головокружение и небольшую тошноту, как человек, выпивший слишком много меда на ночь.

Наконец все было сделано.

Они сложил лопаты, подняли тело Албарала, завернули в одеяло и опустили его в яму. Мгновение все трое стояли в тишине, отдавая дань уважения умершему. Вдруг Дженантар вскинул голову, лицо его исказила ярость.

Он выхватил нож и нанес глубокую рану на своем предплечье, прежде чем Джилл и Калондериэль смогли остановить его.

— Месть! — выкрикнул он. — Эта кровь соединит меня с ним.

Дженантар держал свою руку над могилой и кровь, стекая по ней, капала и впитывалась в одеяло.