надо? — переспросил я Мимань-хохотушку, которая с уверенным видом пыталась показать, что у неё всё под контролем.

— Да, естественно! Такая разрубленная пополам гора. Теперь я точно не промахнусь!

— Будем надеяться, — вздохнул я, беря её за руки. — Только пожалуйста, сосредоточься. Не закинь нас случайно в другое место.

— Побольше доверия я попрошу, — возмутилась она, после чего, сжала по крепче мои ладони…

И не успел я опомниться, как уже оказался у подножья высокой горы.

Местность буквально кричала о том, что она мертва. В нос почти сразу ударил запах вездесущей пыли, а в волосах и на одежде заиграл лёгкий прохладный ветер. Он же гонял и песок под нашими ногами, заставляя покрыться пылью гэта. Изредка прокатывались сухие комья травы, которые напоминали перекати-поле. А ещё в воздухе чувствовалась сила, довольно знакомая сила, однако уже куда слабее, чем раньше.

Оглядываешься и видишь просто бесцветный однотипный высушенный и мёртвый пейзаж песочного цвета, как савану во время засухи. Будто на другой планете. От холмистых золотых лугов не было и следа.

— Нос щиплет… — пробормотала Мимань, оглядываясь. — Такое ощущение, что меня подташнивает.

— Это влияние этого места, — отозвался я.

— А что это за место?

— Очень… специфическое.

Оглядевшись, Мимань поднялась в воздух.

— Никогда такого не видела. Я имею ввиду, таких пейзажей. Только подумать, что такие места вообще существуют… — пробормотала она.

— В этом мире много необычных мест, — согласился я. — И это ещё не самое удивительное, и тех, которые я посетил.

— А самые удивительные? — полюбопытствовала она.

— Наверное… леса Шаммо. Они находятся дальше, со стороны восхода.

— Понятно… Наверное, теперь я понимаю, почему тебе не хочется сидеть на месте, — покрутила Мимань головой. — Столько удивительных мест видишь, что появляется желание самому каждое из них посетить.

— Да, только не в каждом будут рады видеть тебя.

— Было бы интересно, посмотреть, что они бы сделали, — хмыкнула она.

— Тоже верно… Ладно, как мы и договаривались. Встречаемся на этом месте ровно через шесть месяцев, чтобы скоординировать свои действия, договорились?

— Через шесть месяцев на этом же месте… — вздохнула Мимань. — А мне точно с тобой нельзя?

— Боюсь, для тебя это может быть опасно.

— Я ведь сильная!

— Но дело не в силе, — покачал я головой. — Там… немного другое. Ты уже чувствуешь дискомфорт, а там будет во много раз хуже.

— И всё же я бы справилась… — буркнула она, чмокнула меня в щёку и сказала ласково. — Но ты сам не теряйся, а то мне будет грустно.

— Постараюсь, — пообещал я, и Мимань, одарив меня мягкой улыбкой, с лёгких хлопком просто исчезла.

Но что я хочу сказать, человеческая память удивительна. Ту самую расщелину, которая нам требовалась, я нашёл практически сразу, нам даже искать её не пришлось. Достаточно было одного взгляда, чтобы сразу понять, где мы находимся.

Сейчас я мог спокойно, думаю, прорубить проход туда, но предпочёл, чтобы этот вход всё же оставался скрытым от чужих глаз. Поэтому я осторожно пролез через расщелину и сразу же попал в коридор, который вывел меня к люку.

С тех пор, как я здесь в последний раз бывал, вижу по осевшему песку, здесь больше никого не было. Место, как и секретный проход, выглядели максимально заброшенными. Собственно, внутри тоже ничего толком не изменилось: едва крышка открылась, как в нос ударил старый затхлый и пыльный воздух.

— Опять… — пробормотал я.

— А? — подала голос Люнь, которая спряталась во мне подальше от пагубного влияния ауры.

­— Говорю, что придётся сейчас заново прочёсывать базу, чтобы убедиться, что здесь никто не завёлся, — отозвался я.

И с этими словами медленно начал спускаться вниз, даже не подозревая, как круто всё обернётся через шесть месяцев.

Глава 350

Самой главной проблемой для Сяо Хуци, известного в узких кругах, как Вьисендо, была актуальность информации.

Хорошо, если что-то происходило здесь, прямо в империи Пьениан, где у него было множество его глаз и ушей. Событие ещё закончиться не успеет, а он уже будет знать, что и где происходит, чтобы в то же мгновение среагировать на угрозу, предпринять какие-либо меры, попытаться исправить ситуацию мягкой силой или без оглядки на жертвы, если того требовала ситуация.

Уже куда сложнее обстояли дела в соседних империях, куда добраться ему было значительно труднее. Но даже это всё равно было не такой уж и большой проблемой, так как обширные сети его людей могли дотянуться даже туда.

Куда хуже дела обстояли за землями, что расположились за краем земли, по ту сторону морей из лавы и бескрайних пропастей.

Огромные территории, которые практически нереально охватить, местами такие дикие, что не видали никогда человека, без конца и края с множеством империй, которые раскинулись то тут, то там, гордые и очень слабые. Слишком далеко, чтобы быть на виду, и оттого, если что-то происходило, до него эта информация приходила в самую последнюю очередь.

Нет, у него были свои люди, которые могли решить проблему: повлиять на ситуацию в империи или уже открыто вмешаться, если вопрос надо решать радикально, чтобы навести порядок, однако так Сяо Хуци предпочитал всё же вмешиваться лишь в случае крайней необходимости. В остальных же случаях, если того требовала ситуация, просто мягко направлять их с помощью своих людей.

Сяо Хуци искренне верил в идею, что такое подталкивание, когда все думают, что это их выбор, даёт куда больше эффективности, чем тотальный контроль, и результаты подтверждали его теорию. Всё шло отлично…

До этого момента.

— Какое? Ну давай! Какое, это или это? — Киаолиан крутилась перед зеркалом, держа перед собой два платья, розовое и белое, по очереди прислоняя к телу то одно, то другое, примеряясь. — У тебя же должен быть вкус!

Сяо Хуци, наблюдавший за ней, вздохнул.

— Розовое.

— Ужасный цвет! —­ воскликнула она. — Я выгляжу в нём как идиотка.

— Тогда белый.

— Он скучный.

— Бирюзовый, который ты отложила.

— Тогда уж лучше розовый, — буркнула Киаолиан.

— Розовый.

— Мне он не нравится, — упрямо произнесла она.

Служанка, что помогала будущей императрице одеваться, сочувствующе улыбнулась Сяо Хуци. Его стойкости и невозмутимости можно было только позавидовать.

— Не рановато ли думать об этом? —­ спросил он.