Едва придя в себя, Мария одернула юбки, и на нее нахлынуло чувство стыда. Как она позволила такому случиться? И ужаснее всего было то, что ей это понравилось.

Она покачнулась, но муж заботливо придержал ее.

– Осторожнее, Мария.

– Спасибо, – пробормотала она. Ей сейчас хотелось только одного – спрятаться где-нибудь и поплакать.

А затем, минуту спустя, Мария вдруг выпалила:

– Именно этого я и хотела. Как с той женщиной… на конюшне. Ты действительно великолепен, как говорят о тебе.

Марии показалось, что Кеннет вздрогнул и глаза его сверкнули. Или это были просто искорки из камина? Но нет, – она отчетливо чувствовала ненависть, пылавшую во взгляде мужа. Как жаль, что нельзя было забрать свои слова обратно!

Кеннет же резко развернулся и, выскочив из комнаты, захлопнул за собой дверь. И он даже не обернулся. А если бы обернулся, то, наверное, увидел бы в глазах жены ужас и отчаяние. Но едва ли он понял бы, что произошло. Увы, он действительно дал ей то, что она хотела. То, что она хотела лишь в данный момент.

«Что я наделала?»

Кеннет избегал Марии, как мог. Он был первым из тех, кто добровольно вызывался во все поездки – лишь бы подальше от замка. Разведка, сопровождение, а один раз даже помогал восстанавливать стену в соседнем замке, который был атакован гвардейцами Брюса.

Но если можно убежать из замка, то от себя, от своих переживаний, кипевших в душе, убежать не удавалось. Никакая миссия и тяжелая физическая работа не могли заставить его забыть о том, что случилось. Ничто не могло проникнуть сквозь черный гнев, постоянно терзавший его.

Он пытался продемонстрировать свои особые отношения к Марии, но доказал лишь то, что она – одна из многих. Возможно, Маккей был прав, и он, Кеннет, действительно занимался не своим делом. Его затея попасть в гвардию обернулась вовсе не тем, чего он ожидал. Первое же задание было на грани провала. Да, он оказался бок о бок с Перси, но это не дало ему никакой ценной информации. Он даже не знал, какие именно замки будут использовать англичане в своей кампании, не говоря уже о том, что надежда на добровольный переход его жены и ее сына к шотландцам стремительно таяла.

Кеннет решил, что пробудет вдали от замка неделю, но оказалось, что недели явно недостаточно, чтобы забыть все. Едва приехав, он отправился на речку, чтобы смыть пыль и грязь походной жизни. Холодная вода Твида показалась ему приятнее, чем теплая ванна в собственных покоях. А потом во дворе замка он увидел Фелтона, муштровавшего молодое пополнение.

– Еще раз! – кричал тот.

Прославленный рыцарь выбрал Дэвида для демонстрации своего воинского искусства. Когда Кеннет появился на площадке, парень стоял на коленях, очевидно, только что сбитый с ног мощным ударом. Его кольчуга была в грязи, и было ясно, что на земле он оказался далеко не в первый раз.

Конечно, в этом не было ничего плохого – Кеннет во время тренировок и сам не раз оказывался на земле. Однако он видел, что Фелтон намеренно оскорблял парня, и это вызвало у него взрыв негодования.

Дэвид все же смог подняться, но Фелтон вновь начал кричать, что тот должен поднять меч и «защищаться как мужчина». Кеннет знал, что против такого противника не устоит ни один молодой сквайр.

Кровь Кеннета закипела. Он снова и снова сжимал кулаки, возмущенный такими «уроками». Конечно же, Фелтон специально унижал Дэвида перед другими молодыми воинами.

– Ну, сражайся же, – говорил Фелтон, шлепая Дэвида мечом по бокам. – Мы еще не закончили.

Красный туман завесил Кеннету глаза. Сейчас он с удивительной остротой вспомнил свои молодые годы и то, каким гордым он тогда был. Прежде чем разум успел осмыслить происходящее, Кеннет вытащил из ножен меч левой рукой. Правая была уже здорова, однако он все еще делал вид, что она болела.

Решительно шагнув вперед, Кеннет одним ударом выбил меч из руки Фелтона. Громкий лязг металла эхом прокатился по двору, и Кеннет не без удовольствия увидел, как гневом исказилось лицо сэра Джона.

– Черт возьми, что вы делаете?! – заорал он.

– Меч – не игрушка, – с усмешкой ответил шотландец. – Я просто показал, что нельзя держать так оружие. Странно, что вы забыли об этом.

– Как вы смеете вмешиваться?

– Может быть, интереснее будет посмотреть, как вы продемонстрируете свои приемы на более достойном противнике, чем эти юнцы?

Фелтон понял намек, и лицо его зарделось еще больше. Один из сквайров поднял меч и возвратил его сэру Джону.

– А я думал, что ваша рука еще не зажила, – проворчал Фелтон.

– Не зажила, но я буду пользоваться левой.

Кеннет знал, что левой рукой Фелтон владеет хуже, в себе же он не сомневался и хотел десятикратно отплатить этому ублюдку.

– Стойте!

Кеннет повернулся на звук знакомого голоса. К ним через двор бежала Мария. Гордость все еще мучила его, и потому он не показал, насколько был взволнован. Мария была в плотном плаще, но не только по причине прохладной погоды. Кеннет подозревал, что она не хотела показывать свою беременность.

– Наконец-то, – проговорила она. – Я ждала тебя.

Возможно, эти слова произвели бы на Кеннета совсем другое впечатление, если бы он не увидел за ее улыбкой беспокойство. Кеннет подозревал, что Мария давно наблюдала за происходящим, хотя и сделала вид, что только сейчас увидела их. Легкий румянец окрасил ее щеки.

– Наверное, я помешала вам, – проговорила она, как бы извиняясь.

Она все видела и отлично знала, чему помешала.

Кеннет понимал, что она не хотела, чтобы он дрался с Фелтоном. Легенда про раненую руку казалась столь естественной, что Мария боялась за мужа. Внезапно она заметила Дэвида и, переводя пристальный взгляд на Фелтона, проговорила:

– Надеюсь, что вы не возражаете, если я заберу сына. У нас срочные вопросы по делам наследства.

Фелтон отвесил ей галантный поклон:

– Конечно, миледи.

По ядовитому взгляду сэра Джона Кеннет понял, что тот догадался о причинах такой спешки. Должно быть, Фелтону даже польстило, что его считали здесь лучшим рыцарем.

– Мы можем закончить когда угодно, – добавил он.

Кеннету же еще сильнее захотелось проучить этого хвастуна.

– Дорогой, пошли, – сказала Мария, тронув мужа за плечо.

Эта робкая просьба смутила Кеннета, и он, стиснув зубы, подчинился. И действительно, не стоило делать из сэра Джона еще большего врага, хотя, сказать по чести, именно сейчас ему очень не хотелось отступать.

Смерив Фелтона пристальным взглядом – не все, мол, еще закончено, – Кеннет удалился. В молчании они поднялись по лестнице башни в свои покои. Мария бросила плащ в сундук перед кроватью. Руки ее дрожали от возбуждения, и в течение нескольких минут она ходила по комнате, опасаясь встречаться взглядом с Кеннетом. Тот же недвижно, словно изваяние, стоял у двери.