Близился рассвет, когда неслышно появился отряд Наума. Оставив подальше обоз, они шли во всеоружии, тяжело шагая, и несли триста пороховых зарядов средней мощности, керамические гранаты с зажигательной смесью, оборонительные щиты, арбалеты, тяжелую броню и мечи. Наемники с торговых лодок, которые сами вызвались поучаствовать в такой диковинной битве, смотрелись на этом фоне мелкой шпаной, примкнувшей к группе спецназа. До этого дня в полной амуниции мы только тренировались. Отрабатывали команды, построения, атаки и отступление. Обычно происходило это вдали от крепости, в глуши леса, чтобы без свидетелей, как говорится, в стороне от кривотолков.

Теперь при виде закованных в тяжелую броню стрелков я испытал гордость за бравых ребят. Огорчало одно: мы шли в наступление, что полностью противоречило основной подготовке. Я учил обороняться, но не нападать. Это был мой большой просчет, который следовало исправить, и теперь выходит, что в бою.

Наум, переминаясь с ноги на ногу, смущенно промямлил:

– Мы тут это… недалеко обоз перехватили. Охрана враз разбежалась, а те, кого словили, говорят, что к князю Юрию его жену с детками везли, ну вот я их и прихватил сюда.

– Ну и что теперь, нянчить их будем? – машинально спросил я его, не отрывая взгляда от шагающих стрелков, а потом, сообразив, хлопнул огорченного Наума по плечу: – Молодец!

Повеселевший Наум взял на себя большую часть стрелков, за исключением семерых минометчиков, которых я лично расставил на позиции, и строго-настрого велел выполнять только мои команды.

Отговорить Ярославну остаться дома было просто невозможно, поэтому пришлось как следует ее снарядить и приставить Мартына в качестве охранника – негласно, разумеется.

Благо что близилось утро. Осаждающие разрозненными отрядами сосредоточились у стен башен, противоположных пристани, игнорируя обрывистый берег, раскисший от бесконечных моросящих дождей. Теперь мне предоставлялась возможность послать этим путем человека, чтобы предупредить осажденных о своих действиях. Но кого послать? Ярославна, словно чуя, взмолилась:

– Отпусти меня в город, передать батюшке, что ты задумал!

Она права, боярин поверит только ей, а без согласованных действий начинать заварушку глупо и рискованно. Видя мои колебания, она улыбнулась:

– Мартын меня охранит от напастей в пути, а батюшке сейчас не до обид между вами. Да и извелась я вся в неведении – как он там, жив, здоров ли?

В провожатые я им дал толковых ребят из разведки. Они заверили, что проведут Ярославну безопасным путем и принесут весточку от боярина. Мартын, уже сбросив с себя все доспехи и мечи, оставив только нож, как бы между прочим поинтересовался:

– А ежели боярские людишки задирать начнут? Тогда как?

Я ему жестами показал. Ярославна, ткнув кулачком ему в живот, проворчала:

– Ступай, медведь! Тебе лишь бы подраться! – И их маленький отряд растаял в темноте.

Найдя удобную позицию, минометчики установили медные пусковые трубы на треноги, наметили зоны обстрела и доложили о готовности. Дистанция для арбалетчиков была слишком велика, поэтому после первого залпа ракет им придется выдвинуться вперед примерно на две сотни метров одним рывком и устроить снайперскую стрельбу из-под прикрытия деревянных щитов. Наемников и часть ополченцев с легким вооружением и броней я планировал отправить на противоположную сторону, чтобы те оттянули часть противника на себя. План сформировался простой и незатейливый. Максимально отработать ракетами по живой силе противника, рассредоточенные группы накрыть стрелами из арбалетов и удержать слабые стороны обороны керамическими гранатами все из-за тех же деревянных щитов-укрытий. Постепенно прижимая противника к стенам крепости, обезоружить, деморализовать, пленить. Для особо прытких и шустрых у меня был приготовлен десяток всадников, молодых проворных парней, которые налегке с половецкой саблей могли достать любого беглеца.

С точки зрения современного человека, я очень рисковал. Задействовано почти все боеспособное население, молодые, неопытные мужички, селяне, отродясь не знавшие войны. Половина стратегических запасов пороха, горючей смеси, стрел и вооружения. В случае провала я останусь с такими минимальными ресурсами, что даже о полноценной обороне купеческих складов речи быть не может. Но оставалась надежда на то, что боярин организует атаку из крепости, и тогда противник будет зажат меж двух огней. Плюс психологический фактор, паника и страх от грохочущих взрывов и массовых осколочных ранений. В этом веке на этот фактор пока можно было делать огромную ставку. Если пара простеньких гранат размером чуть больше петарды разогнали и разрядили стаю волков, то полноценные снаряженные ракеты, пущенные с огромного расстояния, должны впятеро усилить эффект.

Но прежде надо все же попробовать образумить этих придурков, готовых ради власти угробить кого угодно. Жизнь – игра! Кто не играет, тот не выигрывает. Но я в гробу видел такие игры, когда стравливают свой народ, уничтожая его в своих паскудных разборках и дележках.

Уже было светло, когда я подошел к костру, вокруг которого расположилась богато одетая компания. Эдакий пикничок местной элиты. Они возлежали поверх уложенных на сырую землю связок из веток, накрытых овчинными шкурами, попивали брагу и заедали ее мясом, хохоча грубыми голосами. Моя фигура, закутанная в длинный плащ, вызвала переполох. Все соскочили, хватаясь за оружие с криками: «Стража! Кто таков?! Кто пустил?!»

В мою грудь ударило копье одного из набежавших спохватившихся стражников и, лязгнув о железо, соскользнуло, а потерявший равновесие «храбрец» шмякнулся мне в ноги. Я театральным жестом распахнул плащ, продемонстрировав сверкающие доспехи, и миролюбивым тоном буквально промурлыкал:

– Господа! Кто из вас князь Юрий? У меня есть сообщение от его жены и детишек.

Из толпы вывернулся приземистый, плечистый дядька, одним взмахом заставивший всех опустить оружие.

– Кто таков? – рыкнул он угрюмо. Услышав в ответ: «Аред!», отшатнулся было, но, совладав с собой, продолжил: – Сказывай, зачем явился!

– Сними осаду, князь. Не губи людей.

Толпа возмущенно загомонила и мгновенно утихла под свирепым взглядом князя.

– Жену и детей заберешь на обратном пути, – продолжил я, протягивая ему серебряное монисто, которое принес мне Мартын.

– Наслышан я о тебе, Аред. Вижу, что, правда, ты коварен и зол, коль невинные души деток моих загубить хочешь. Да и я не лыком шит! Стану тебя жечь живьем на этом костре, пока моя дружина не отобьет семью у твоих оборванцев!

Он резко выдернул украшение из рук. Толпа качнулась в мою сторону, охватывая со всех сторон. Я вскинул руки и закричал:

– Вы все слышали, что я не хочу кровопролития! Еще не поздно! Уходите! Иначе все здесь поляжете из-за этого дурака!

Резко опустив руки, я медленно повернулся и пошел назад. За спиной взревели яростные вопли, в наспинный доспех ударило брошенное копье, и вдруг все стихло. Я сам оторопел от такого зрелища. Низко стелясь над землей в стремительном беге, на меня клином накатывала серая волна волчьей стаи. Впереди, сверкая иглами стальных шипов, наклепанных прямо на доспехи, неслись самые матерые звери, из-за надетых панцирей превратившиеся в настоящих монстров. На мгновенье задержавшись у моей застывшей фигуры и учуяв знакомый запах, исходивший от тряпицы, повязанной на ноге, они неслись дальше, туда, где орали в панике люди князя и ржали перепуганные насмерть лошади.