ее возрасту жажды, так сказать. Упаси Фрейд, что б я ещё кого-нибудь превратил в подобие Тугогротской, вот и сорвался на эту... излишне инициативную, как для обработанной по методу Ройс-Торпс, очередную свою рабыню, как видно, возжелавшую удовольствий, однажды уже убивших ее, к слову. Ну и, возможно, задумавшей прощупать степень дозволенного да слабости того, кто не убил ее лишь из-за своих «тараканов». — В упор лежа принять! Двести раз на кулаках, да с хлопком и приговаривая: «Травить ядом и убивать Герда Франта было плохой идеей», — приступить, на!

— Слушаюсь, мой грозный Господин! — чуть напрягая меня выражением своей мордашки, отчего-то очень счастливой от такого моего «внимания», бодро приступила к выполнению задания эта, как оказалось после помывки, синеволосая, синеглазая и не такая уж и смуглая, но всё равно очень гибкая и изящная девчонка, надеюсь уже лет 18-ти. Чьи прошлые чернота волос и смуглость, как я и подозревал, объяснялись лишь маскировочной боевой косметикой, нанесенной перед миссией.

— А ей так даже больше нравится.

— Фу-ты ну-ты! Ло, ты-то, какого военкомата, так подкрадываешься? — опять вздрогнул я от прозвучавшего уже за другим моим плечом менее порывистого, но более игривого, что ли, голоска «бледной» сестры-двойняшки, а точнее Лови́нь Дарнэ из... тех же самых, короче. Полной копии Лу, отличающейся только родинкой повыше... неважно, всё равно под одеждой не видно. — Оттащи пока Тугогротскую в кусты, я из нее куст шиповника потом сделаю.

— Да, Владыка, — заверила меня Ло, когда, проходя мимо, вильнула невероятно пластичной талией, отчего ее теплое бедро как-то неуловимо едва коснулось меня, а сама она, очень грациозно и лишь на миг чуть извернувшись, прильнула грудью, одновременно с этим проведя своей словно «текучей» кистью с теплой и нежной ладошкой по моей шее, прежде чем, не сбавляя ход, проследовать дальше. Зараза, такая.

Чем заставила меня всего покрыться мурашками и... едва не рассвирепеть от осознания того, что меня тут, похоже, ни в грош не ставят. Меня — такого вот, понимаешь, ужасного рабовладельца... эм, каблука. Ну я вам сейчас покажу! Я вас сейчас... ну или позже(со вздохом).

Всё же осадил я «коней», утопая теперь в чувстве вины, когда узрел КАКИМИ несчастными глазами в этот момент на меня посмотрела эта... эта, как и говорил уже, наверное, тысячу раз, ловкая, причем явно не только физически, ну и, как видно, вовремя учуявшая зарождение бури особа. Пожалуй, наиболее коварная из обеих двойняшек. Хотя кто их знает. Лу, вон, тоже себе на уме.

Э-хе-хе-хе-хе-хе-хеэх. Сбылась мечта идиота. Кушайте, не обляпайтесь. И почему в фэнтезя́х все красотки такие послушные, покладистые и дружные в этих своих гаремах, а не вьют веревки из нас, несчастных нагибаторов, преследуя какие-то лишь свои цели?

Так, нужно просто не быть тряпкой! Где там мой властный рык?

— Так, не липни! Я на тебя тоже зол, Ло, за попытку убийства с применением яда, — попытался было я врубить непреклонного альфача.

— Я не виновата, мой милосердный Господин. Это всё она! — указав на труп голубоволосой, жалостливо выдала умелица делать невинную мордашкк, при этом трогательнейшим образом сложив ладошки и уставившись на меня своими синими глазищами, чем просто-таки вызывала непроизвольный порыв обнять, пожалеть и купить самую большую конфету. Ну и, заодно, в очередной раз подтверждая утверждение: Сердце воина — камень(воинственно). Сердце мужа/отца — воск(уныло).

— Не переигрывай, Ло! А то и тебя заставлю подтянуть физ... — строго попытался было я привести в повиновение свой контингент, состоящий исключительно из представительниц хитрого пола, но был прерван Лу.

— Готово, мой замечательный Гос...

— Еще триста! Бегом! — вскипев от наглости этой милашки, осмелившейся сиять счастьем после наказания, гневно заорал я, в педагогических, разумеется, целях, с тоской, однако, понимая, что не справляюсь с раздутыми штатами своей бабьей свиты.

— Слушаюсь, мой самый лучший Господин! — еще более радостный ответ воспоследовал, а я, борясь с рождающейся мигренью, лишь закатив глаза, мученически простонал.

— Дурдом(тоскливо). А ты чего еще стоишь? — навздыхавшись, наконец я вернул свой строгий взгляд на стоящую рядом с умильным выражением и блуждающей улыбкой на лице чуть склоненной набок головы Ло. При этом она уморительно сложила руки на груди и влажными глазами ласково взирала на эту чуть ли не семейную сцену. Но наорать и на нее у меня уже не хватало твердости яи... мужества, короче, поэтому устало, но решительно приказал. — Быстро поволокла в кусты эту вот... павшую в неравной схватке со своей похотью, уперевшись в физиологические границы собственного тела. Эту вот коварную, но несчастную жертву пытливого ума. Моего, блин, ума(покаянно).

— Как прикажет мой учёнейший Повелитель, — промурлыкала Ло под раздающееся откуда-то снизу счастливое хэкание отжимающейся сестры. А резко обернувшись, обмахнула меня, своими ныне распущенными и от того ниспадающими почти до поясницы тяжелыми, блестящими, темно-синими волосами. Ну и «поплыла» исполнять затребованное, конечно же, вовсю повиляв удивительно пластичным телом, благодаря чему, не сказать что выдающихся объемов прелести, всё равно притягивали взгляд.

— Оживил на свою голову, а теперь занимайся, товарищ Сухов, так тебя через так! — пробурчал я себе под нос и поспешил отойти, чтобы не видеть счастливую мордашку Лу да не заставлять ее еще делать несколько сотен повторений.

Итак, как можно понять, с двойняшками я закончил, получив в итоге две великолепные боевые единицы, верность которых, правда, все еще под наблюдением, а значит и усовершенствование тел пока впереди. Ну и вместе с тем получил уйму приятных забот с головняком.

И да, всё это мое брюзжание со стенаниями — скорее некое извращенное развлечение, нежели серьезно досаждающая мне существенная проблема, достойная тех методов решения, которыми я вполне себе владею.

Ну кто из нас не любит побухтеть, когда всем вокруг хорошо, а ты боишься, что это вскоре закончится, поэтому и нужно взять на себя роль такой себе Бабы Яги, дабы народ оставался в тонусе, не расхалаживался и не утрачивал бдительности. Да и самому не желательно слишком уплывать на волнах беспечности, захлестнувшего тебя счастья, а во избежание внезапности и чрезмерной болезненности наступления темной полосы, так сказать, нужно оставаться на чеку, пусть и такой вот ценой. Во всяком случае, иначе я не умею, так что пусть брюзга, но зато всегда можно сказать в оправдание перед собой: я же говорил.

Но отвлекся. Лу и Ло, которых я почистил от яда и полечил, после чего поработал с их лояльностью и верностью