– Давай назовем это профессиональным любопытством. – Марк огляделся по сторонам, как будто хотел отыскать где-то на полу слова, которых ему не хватало. Он постучал пальцами по томикам книг Хаззарда, лежащим на столе. – Послушай, я годами был увлечен делами ОПИ. Задолго до того, как увидел твои папки. Весь этот проект казался мне незавершенным: я лишь слегка скользнул по поверхности того, что происходило там на самом деле. Я практически ничего не знаю о тех годах, пике их деятельности, шестидесятых. Но с тех пор, как ты – из всех живущих на этой земле, ты, Себастьян Логан, – вторгся в мою жизнь, я снова чертовски взволнован и увлечен этим Хаззардом. Это как Рождество. Будет ли еще у такого человека, как я, возможность поболтаться со своим любимым писателем по развалинам старого дома, где Хаззард вдохновлял свою паству?

А если там еще кто-нибудь есть? А если там можно найти еще папки с документами ОПИ? Доказательства! Да это же о-го-го! Это чертовски как «о-го-го»! И с твоей стороны будет крайне жестоко не позволить мне бежать за тобой до самого этого дома. Но коли так, я сам отправлюсь туда, по своему собственному желанию!

Губы Себа сами собой растянулись в широкую улыбку. Он понимал, что Марк нисколько не преувеличивает и будет жестоко отказать ему стать его партнером в этом расследовании.

Ведь это Себ нужен им, не Марк Фрай? А Марк знал о Хаззарде и ОПИ гораздо больше, чем он. Кроме того, Марк Фрай точно знал, где находится Хантерс Тор Холл. Себ взглянул на часы:

– Я собираюсь туда завтра.

– Если я поеду с тобой, то успею вернуться к воскресенью. Тогда у меня будет время написать планы занятий на следующую неделю. А работы я проверю в поезде по дороге домой. Нужно будет только устроиться где-нибудь на одну ночь.

– Сегодня вечером есть еще один поезд после того, на который я опоздал. Сколько времени тебе потребуется, чтобы собрать вещи?

– У Хаззарда были и другие последователи. Пара писателей, – начал Марк, как только они отъехали от станции Сейнт-Дэвидз в Экзетере и все пассажиры расселись по своим местам. – Ты знал?

Они сидели напротив друг друга в середине тихого вагона[49] в хвосте поезда. За окном была ночь. Размытые оранжевые огни города, едва различимые пригородные пейзажи, темные промышленные и сельскохозяйственные постройки – серые земли. Между ними на столе валялись пакеты от сэндвичей и стаканчики из-под кофе и стояли четыре пустые бутылки Doom Bar[50], любезно предоставленные обслуживающим персоналом местного вагона-ресторана. Все, что помогало им не уснуть во время ночной поездки.

– Последователи? Что за писатели? Жанра ужасов?

– Да в общем-то, нет. Ты читал произведения Бертрана Уэбстера?

Себ отрицательно покачал головой.

– Нет. Но имя кажется мне знакомым. Он писал научную фантастику?

– Эти книги принесли ему известность. Они выходили в серии «Коллекция мастеров». Но под конец своей карьеры он неожиданно написал три рассказа, как будто навеянных Хаззардом. Они вышли небольшим тиражом в середине девяностых, но были выбраны издателями как лучшие в жанре и переизданы в антологии ужасов. Когда я читал их, меня не оставляла мысль, что их написал сам Хаззард. Но этого не могло быть, потому что к моменту их написания Хаззард давно был мертв.

Марк откинулся на спинку кресла, прищурился и скосил в сторону глаза, чтобы освежить воспоминания.

– Один из них назывался «Простое чувство идентификации». Второй – «Длинный тусклый тоннель», но самым лучшим был третий – «Блуждание по бесконечным коридорам». Очень жуткий и странный. О здании, у которого нет ни начала, ни конца и по коридорам которого бродят мертвые, которые еще не знают о том, что они мертвые. И, конечно, в каждом из трех встречаются «препятствия». Это вообще лучшие творения Хаззарда. Уэбстер никогда не писал ужасов, за исключением этих трех историй, а жаль: в этих он оказался чертовски хорош! В авторских комментариях к своим первым изданиям рассказов он назвал Хаззарда «мастером Странного Жизненного Опыта, преступно забытого». Я так никогда и не узнал, был ли Уэбстер членом ОПИ, но подозреваю, здесь должна быть какая-то связь.

– Тебе не удалось проследить его путь?

– К тому времени как я взялся за поиски, он был уже мертв. В Интернете писали, что виной тому алкоголизм. После того как он пропал из вида, он спился и умер во время одного из запоев. Другая писательница, Мойра Бьюкенен, была хорошо известна в конце восьмидесятых. О ней я тоже знаю немного, но те истории в стиле Хаззарда тоже были довольно странными. Одно время Бьюкенен писала длинные семейные саги, которые пылились в библиотеках. Сейчас ее больше не издают. В том, что она писала, никогда не было ничего сверхъестественного или мистического. Мне удалось достать и прочитать две ее работы, больше всего они напоминают готические романы. Но как раз в самом конце своей карьеры она написала три рассказа, которые посвятила Мастеру – Хаззарду.

– Именно так М. Р. Джеймс называл Ле Фаню.

– Да, а наши не слишком известные авторы палпа даровали Хаззарду один и тот же титул «незаслуженно забытого мастера рассказов о привидениях». Возможно, они тесно сотрудничали с ОПИ. Но сейчас мы вряд ли сможем это выяснить. Тем не менее все три рассказа Мойры Бьюкенен очень похожи на те, что представлены Хаззардом в «Препятствиях». Если хочешь, я могу достать их. Первый называется «Иди на свет». «Кромешная тьма тоннеля» вышла следом, и он очень хорош. Так и веет клаустрофобией и сумасшествием. И еще один, «Перед тем, как я узнал, что умер». Это была последняя работа Бьюкенен, во всех смыслах. Очень удручающая история, порождающая мысли о самоубийстве, которым она в конце концов поддалась.

Очень странно, что два совершенно разных писателя внезапно пишут рассказы в стиле Хаззарда, абсолютно непохожие на то, что они писали ранее, а затем один спивается и умирает, а вторая кончает жизнь самоубийством. И оба называют Хаззарда Мастером, как будто он обучал их, был их Мастером? Но мне все это нравится. Я полагаю, люди попадали под его влияние как под заклятие. Как Юэн, но он попал под его воздействие, всего лишь читая его книги, спустя годы после того, как Мастер умер. И это действительно довольно странно, а?

Себ напрягся. Между настоятельной просьбой Юэна написать его книгу и этими двумя несчастными писателями, подражающими Хаззарду, жизнь которых оборвалась при весьма трагических обстоятельствах, могла быть какая-то связь. Это очень сильно напугало его, даже сильнее, чем содержание второго сборника Хаззарда. Тяжесть беспокойства все нарастала и нарастала, и, пока Марк распинался по поводу разных литературных аллюзий, он уже чувствовал, что ему стало тяжело дышать.