Сглатываю, отстраняясь. Сажусь сбоку.

Герман становится на колени перед ней, раздвигая ее бедра – у нее такая аппетитная попка! Она кажется маленькой, потому что Ди вся очень маленькая и хрупкая, но при этом она такая пышная в тех местах, в которых надо! И мягкая. Невероятная. Создана для любви, для секса…

Для любви, которой я чуть не лишил ее…

Она видит складку, залегшую между бровей. Протягивает ладонь.

- Расслабься, милый, и сними с меня сарафан.

Улыбаюсь ей, моя малышка хитрая, просит помощи, зная, как я сам хочу дотронуться до нее, пока Герман сидит, поглаживая свой член, нацеленный на нее.

Тяну ладони к ее талии, поднимаю легкую ткань, скольжу пальцами по коже, чувствуя дрожь.

Обнажаю ее тело полностью, наслаждаясь каждым сантиметром.

Как я мог все это забыть? Как смел потерять?

Нет. Не думать! Если я буду думать об этом, то…

Проще сразу броситься в Байкал и ждать, пока великий хранитель примет твою жертву…

Смотрю, как брат аккуратно приставляет голову члена к входу в ее лоно. Потом проводит выше, дразня клитор и складочки. Ее трясет, она так возбуждена!

Не выдерживаю, сажусь ближе, занимая позицию, в которой раньше был Герман. Хочу, чтобы она опиралась на меня.

Ди смотрит с такой благодарностью!

- Ты прекрасна, детка! Ты так прекрасна!

Герман входит в нее медленно, растягивая, а у меня чувство, что это мой член сейчас оказывается в ней. Но мой упирается ей в спину, горячий, напряженный. Ноющий от желания.

Она стонет. Громко, надрывно, в ее голосе столько удовольствия, чувственности!

- Да… Любимый мой… да…

Она говорит это моему брату, но смотрит на меня.

Это всегда так. Нас никогда не двое. Нас все время трое! Мы втроем! Именно в этом суть нашей связи! Нет ревности, нет борьбы, нет зависти! Есть безграничная любовь, верность, уважение.

На которые я, увы, потерял право…

Или все-таки еще нет?

«Артур! Не думай – чувствуй!»

Я слышу ее мысли, опускаюсь ниже, беру в плен ее губы, она отвечает. Всхлипывая…

- Люблю тебя. Маленькая! Как же я тебя люблю!

Держу, глядя в глаза, наблюдая, как дергается ее тело. Герман вколачивается с силой, с оттяжкой, погружаясь глубоко, до упора.

- Артур…

- Любимая моя…

Целую снова, ловя губами стон ее оргазма, судороги ее тела, которым она почти выталкивает наружу член брата.

Кричит, бьется в экстазе. Герман глухо рычит, отдавая ей свое семя!

Это прекрасно! Это так…

- Артур! Я жду, пожалуйста!

Она просит меня? Она хочет меня? Сама?

Меня не надо просить, детка!

Я занимаю место брата, входя резко, и так же глухо рычу от удовольствия.

- Малышка…

Беру ее, рваными движениями врубаясь в нежную плоть.

Все плывет перед глазами, почти выключаюсь от того, как мне хорошо!

Все еще не верю в то, что это не сон!

Кажется, сейчас открою глаза и…

Не хочу.

Не сейчас.

Только не в эту секунду, когда мозг взрывается разноцветным фейерверком, когда все тело пронзает экстазом!

И она тоже дрожит подо мной, сжимая мой член, выдаивая его до капли. Стонет, почти плача, захлебываясь, выгибая спинку, навстречу мне.

Моя маленькая, моя сладкая волчица!

Моя истинная!

Единственная!

Целую ее, слизывая капельки пота с верхней губы. Внимательно смотрю в глаза, хочу увидеть в них свой приговор и не хочу.

Мне нужна ее любовь, нужно прощение!

И я готов заслужить их любой ценой.

Даже смертью.

Я не знал, сколько времени после мы лежали там, на опушке, в лесу.

Но понимал, что скорее всего совсем скоро мы должны будем снова поговорить обо всем.

И просто нам не будет, всем троим.

Я смотрел на Диану – она уснула, утомленная нашими ласками.

Герман лежал рядом и тоже смотрел на нее.

- Я не знаю о чем ты думаешь, брат, но я не готов расстаться с ней. Даже если она прикажет уйти прочь.

- Она не прикажет.

- Ты так в этом уверен, Герман?

- Почему-то я это чувствую…

О, если бы Боги смилостивились и услышали его слова!

Нам пора было ехать, и я тихонько подул на Диану, чтобы разбудить.

Она открыла глаза, и я понял – рано я решил, что пора уезжать из этого леса…

***

Настоящее время. Артур.

Она потянулась к моим губам. Я ответил на поцелуй, сначала мягко, потом все сильней увлекаясь. Пока она, задыхаясь не отстранилась.

- Так сладко умеешь целовать!

- Только тебя!

- Неужели?

Я посмотрел на нее – будет лучше, если она в моих мыслях прочитает ответ!

Моя единственная, моя сладкая женщина. Моя любовь.

- Диана…

- Артур…

- Наверное, нужно ехать домой? Ты устала? Проголодалась?

- Да, я проголодалась… Очень сильно! За восемь лет…

Я не мог поверить в это. Она… снова хочет, чтобы мы любили ее?

- Да, Альфа, я хочу, чтобы оба моих Альфы любили меня сейчас. Вместе!

Это были самые желанные и самые сладкие слова.

Она сама потянулась за поцелуем, сначала ко мне, обласкав губами мой рот, потом к Герману, она чмокнула его в нос, потом потерлась об него своим носом, чтобы разбудить соню – моего брата. Он открыл глаза, улыбнулся ей, тут же его большие ладони легли на ее сладкую попку, чуть сжали, придвигая ближе. Мне нравилось смотреть на их игры.

Очень нравилось.

Я поймал себя на мысли, что наконец-то чувствую реальность, верю в нее.

Столько лет жить, ощущая, что какая-то часть жизни по непонятной причине скрыта – это было ужасно.

Я ведь чувствовал и фальшь, и ложь! Всегда!

Даже когда после той жуткой ночь тетя Марта успокаивала меня, поила каким-то отваром, приговаривая, что все будет хорошо, что все так и должно быть.

Диана оказалась убийцей, не просто убийцей – она убила мою мать. Хладнокровно выстрелила ей прямо в голову.

Мне было не важно, какие мотивы ею двигали.

Я был в ярости. А Герман… Глупый оборотень! Захотел выяснить, разобраться… Чуть не поплатился жизнью.