Весной 1915 г., когда поток беженцев усилился, в структуре Татьянинского комитета был создан особый отдел по регистрации беженцев. Его задачами были регистрация осевших и проходящих беженцев и розыск лиц, потерявшихся при эвакуации. Отдел информировал о своем возникновении в печати и с помощью плакатов, разосланных по губерниям и городам. Главным исполнительным органом отдела было Центральное всероссийское бюро по регистрации и розыску беженцев, состоявшее из делопроизводств (соответственно-регистрационного, розыскного и справочного). В дополнение были созданы Бюро справок для лиц, пострадавших от военных действий, Бюро сношений с местностями, занятыми неприятелем и отделение, занимавшееся регистрацией беженцев в Москве и московской губернии. Московское отделение было создано на основе регистрационно-справочной службы земского и городского союзов. После принятия решения о передаче регистрации беженцев Татьянинскому комитету, земский и городской союзы организованно передали ему и свою инфраструктуру для осуществления этой работы и имевшиеся материалы.

Роль Петроградского отдела выполняло Центральное всероссийское бюро по регистрации и розыску беженцев, находившееся в северной столице. Число лиц, обращавшихся сюда со своими проблемами, постоянно росло. В сентябре 1915 г. здесь получали до 150 писем в день, а в ноябре уже до 2000[503]. Кроме того, десятки людей приходили непосредственно в бюро. В 1916 г. число таких посещений возросло до 70 в день и держалось на этом уровне[504].

Для того чтобы справиться с таким количеством запросов, необходима была хорошо организованная система регистрации и поиска. Татьянинский комитет сумел ее создать. Были разработаны специальные формы документов. Регистрационная карточка представляла собой листок, в котором указывались фамилия, имя, отчество, возраст, национальность, род занятий или источник средств к существованию и место жительства в мирное время и в статусе беженца. Регистрационный список – бланк на 25 человек. Он предназначался для сплошного учета беженцев, осевших и оседающих в той или иной местности и содержал сведения о времени, месте заполнения и об учреждении, составлявшем его. На каждого из 25 беженцев в список заносились сведения, включавшие фамилию, имя, отчество, возраст, национальность (народность), профессию, место прежнего постоянного жительства и место настоящего пребывания. Последняя графа содержала в виде примечания сведения, которые не укладывались в другие. Вопросная ведомость представляла собой бланк, куда заносились только те беженцы, которые разыскивали кого-либо из потерявшихся при эвакуации.

К началу 1916 г. Центральное всероссийское бюро разослало на места регистрационный материал на 4 000 000 беженцев. Уже во второй половине декабря 1915 г. поступили сведения на 1 000 000 осевших беженцев[505]. Колоссальное количество сведений и запросов необходимо было систематизировать. С этой целью в Бюро составлялись и хранились розыскные регистрационные карточки на беженцев. Они были трех видов и разного цвета. Белая карточка составлялась на беженца, если разыскивавшее его лицо само являлось беженцем, зеленая – на разыскиваемого, красная – на умершего. Каждая карточка содержала сведения о разыскиваемом: фамилию, имя, отчество, возраст, национальность, профессию, место прежнего постоянного жительства с точностью до года, волости или местечка, когда и где затерялось разыскиваемое лицо. В красной карточке вместо сведений о том, когда и где лицо затерялось, указывалось время и место смерти. Карточки хранились в алфавитном порядке по губерниям.

Большое количество запросов о потерявшихся детях привело к необходимости создания системы их поиска и регистрации. На ребенка составлялась особая карточка, содержавшая вопросы, облегчавшие поиск: что известно о родителях и родственниках со слов ребенка и со слов доставившего его лица, при каких обстоятельствах ребенок потерялся, указывались его особые приметы. На местах для поиска детей подразделениями Татьянинского комитета проводились переписи детей-беженцев. В Петрограде и его окрестностях перепись детей-беженцев в возрасте до 15 лет была проведена в декабре 1915 г.[506] К концу сентября 1916 г. в особом отделе имелись сведения на 10 696 детей. Были найдены и возвращены родителям 2797 детей[507]. С целью облегчения розыска потерявшихся беженцев, как взрослых, так и детей, Центральное бюро приступило к составлению фотоальбомов, предложив местным отделам и отделениями комитета фотографировать беженцев и присылать снимки. Однако для этого не везде имелись возможности.

Помимо регистрации и поиска беженцев – физических лиц – особый отдел организовал регистрацию эвакуировавшихся учреждений и должностных лиц, их представлявших. С этой целью направлялись запросы к эвакуированным губернаторам, окружным судам, отделениям госбанка и др. На 1 января 1916 г. Центральное бюро имело сведения о местонахождении 3000 эвакуированных учреждений[508]. Кроме регистрации и поиска беженцев и учреждений, бюро пересылало денежные переводы беженцам, принимало обычную корреспонденцию до востребования им адресованную и затем направляло ее к местам установленного их пребывания, разыскивало утерянный багаж и т. д.

Поддержка власти, широкие полномочия, крупные государственные средства позволили Татьянинскому комитету в сравнительно короткий срок развернуть призрение беженцев в масштабах страны. Этому способствовала и широкая общественная поддержка его деятельности, участие в работе отделов и отделений.

Свержение монархии в России поставило вопрос о дальнейшей судьбе Татьянинского комитета. Благотворительные ведомства, действовавшие под покровительством дома Романовых, продолжили свое существование, поскольку и новая власть в лице временного правительства, и общественность сознавали необходимость их сохранения хотя бы до создания новой системы призрения. Положение Татьянинского комитета было менее определенным, поскольку такие же функции выполняли особое совещание по устройству беженцев при МВД и его местные подразделения.

В начале марта 1917 г. комитет предпринял шаги по установлению контактов и достижению взаимопонимания с новой властью. А. Б. Нейгардт встретился с министром-председателем временного правительства князем Львовым. Глава комитета, по его словам, готов был согласиться с ликвидацией этой структуры, если временное правительство признает ее «нежелательной». «для новых песен, наверное, потребуются и новые птицы»,[509] – заметил он. Львов высказался против ликвидации Татьянинского комитета, который «сделал уже так много пользы жертвам войны», и заявил, что «временное правительство просит его деятелей продолжать их работу»[510]. Татьянинский комитет сохранился, но его финансы были поставлены под контроль особого совещания по устройству беженцев. Оно «признало нужным» обсуждать сметы региональных отделений комитета в губернских и городских совещаниях по устройству беженцев. Центральное управление комитета получало средства не непосредственно от совета министров, как до революции, а от особого совещания по устройству беженцев.

Поддержка временного правительства не исключала проблем во взаимоотношениях Татьянинского комитета с организациями, участвовавшими в оказании помощи беженцам. Выяснилось, что земский и городской союзы не забыли истории с передачей полномочий по регистрации беженцев. В апреле 1917 г. на съезде земского союза было выдвинуто требование о «немедленном закрытии Татьянинского комитета и о передаче его работы и всех учреждений в беженские комитеты…»[511]. Более того, представитель союза городов в особом совещании по устройству беженцев Гердт заявил, что «Татьянинский комитет был учрежден с вполне определенной целью захватить деятельность всероссийского земского союза и забрать его учреждения, поэтому он… является учреждением антиобщественным»[512]. Высказывание это встретило, однако, возражения представителей национальных организаций, входивших в состав особого совещания, которые «все в один голос и весьма категорически опровергли его необоснованные взгляды»[513]. В некоторых регионах представители земского и городского союзов потребовали передать им делопроизводство и средства отделений Татьянинского комитета. В этих условиях деятельность ряда его подразделений пришла в расстройство, на местах высказывались мнения о целесообразности ликвидации комитета как самостоятельной организации. Чтобы прояснить ситуацию, Нейгардт 15 марта 1917 г. направил всем местным отделениям циркуляр, извещавший их о том, что временное правительство уполномочило комитет «продолжать деятельность, каковая и в отделениях имеет впредь протекать по установившемуся уже на местах порядку»[514]. Татьянинский комитет выражал полную поддержку временному правительству, содействие которому объявлялось «священной обязанностью». Поскольку после свержения монархии сохранить прежнее название не представлялось возможным, Татьянинский комитет, «согласно с его первоначальным назначением», переименовывался в «комитет для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий»[515]. Вместе с тем, в циркуляре уточнялось, что в «общежитии», то есть в неофициальных обстоятельствах, комитет «продолжает временным правительством, прессой, учреждениями и частными лицами называться Татьянинским комитетом»[516].