В молитвах чина венчания Православная Церковь выражает веру в то, что чадородие есть желанный плод законного супружества, но вместе с тем не единственная его цель. Наряду с «плодом чрева на пользу» супругам испрашиваются дары непреходящей взаимной любви, целомудрия, «единомыслия душ и телес». Поэтому пути к деторождению, не согласные с замыслом Творца жизни, Церковь не может считать нравственно оправданными. Если муж или жена неспособны к зачатию ребенка, а терапевтические и хирургические методы лечения бесплодия не помогают супругам, им следует со смирением принять свое бесчадие как особое жизненное призвание. Пастырские рекомендации в подобных случаях должны учитывать возможность усыновления ребенка по обоюдному согласию супругов. К допустимым средствам медицинской помощи может быть отнесено искусственное оплодотворение половыми клетками мужа, поскольку оно не нарушает целостности брачного союза, не отличается принципиальным образом от естественного зачатия и происходит в контексте супружеских отношений.

Манипуляции же, связанные с донорством половых клеток, нарушают целостность личности и исключительность брачных отношений, допуская вторжение в них третьей стороны. Кроме того, такая практика поощряет безответственное отцовство или материнство, заведомо освобожденное от всяких обязательств по отношению к тем, кто является «плотью от плоти» анонимных доноров. Использование донорского материала подрывает основы семейных взаимосвязей, поскольку предполагает наличие у ребенка помимо «социальных» еще и так называемых биологических родителей. «Суррогатное материнство», то есть вынашивание оплодотворенной яйцеклетки женщиной, которая после родов возвращает ребенка «заказчикам», противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. «Суррогатное материнство» травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания в своей будущей жизни на земле. Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов. Именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого Церковью (см. XII.2)».

В своей статье «Православный взгляд на биоэтику» от 06.05.2008 г. Ванцос Мильтиадис пишет: «Православная Церковь глубоко обеспокоена чрезвычайно быстрым поступательным движением науки и возникающими в связи с этим биоэтическими проблемами. Она призвана давать нравственную оценку различным вмешательствам в человеческую жизнь и выступать с заявлениями духовного порядка, которые избавят сегодня людей от возникшей путаницы. Мнения Церкви спрашивали как ученые, так и общество, и теперь уже как нечто само собой разумеющееся воспринимается факт участия делегатов от Церкви и богословов в работе комиссий по биоэтике. В первую очередь мнение Церкви хотели получить сами верующие, ищущие нравственного руководства, когда периодически оказывались лицом к лицу перед трудными нравственными дилеммами: правильно ли с нравственной точки зрения бездетной паре просить об экстракорпоральном оплодотворении, о суррогатной матери или в будущем о клонировании, что позволит парам иметь такого ребенка, какого они пожелают»? На все эти вопросы дан исчерпывающий ответ нашей Церковью и ее пастырями.

Священник Димитрий Выдумкин пишет: «Суррогатное материнство» изначально предполагает вмешательство третьей стороны в такой важнейший процесс, как деторождение. В контексте благословенной Богом семьи это представляется совершенно недопустимым, ибо если двоих людей Бог сочетал в единое целое, то из этого единого целого и должны рождаться дети.

В защиту подобного способа рожать детей иногда приходится слышать такой аргумент, что в прежние времена матери, не могущие вскормить своих детей грудью по причине оскудения грудного молока, давали своих грудничков другим матерям, еще имеющим молоко, которые вскармливали помимо своего малыша еще и чужого. Но подобная аналогия в данном случае неуместна. Одно дело – найти подходящую замену материнскому молоку, каковое может с равным успехом заменить и молоко посторонней женщины, и молоко козы, и большого ущерба от этого малыш не претерпит. Другое дело – выносить ребенка. В период вынашивания мать и ребенок составляют единый организм: у них единая кровяная система, фактически единый питательный процесс. Младенец воспринимает от мамы не только питательные элементы, поступающие к нему от нее через кровь, но и все многообразие ее душевных движений. Радуется мать – радуется и ребенок, находящийся внутри нее; скорбит мать – скорбит вместе с ней и он. Ее отношение к миру и окружающим людям впитывается ребенком уже в этот период. И этим периодом во многом определяется справедливость поговорки, что «яблоко от яблоньки недалеко падает». Ребенок во многом может быть похож именно на мать, которая его выносила. Кроме этого, в эмбриональный период между матерью и ребенком устанавливается особая душевная связь, и она также очень важна для будущих взаимоотношений между матерью и ребенком. Для женщины, которая его выносила, может показаться совсем нелегким испытанием время разлуки с тем, кого она носила «под сердцем» девять месяцев. И ребенок впоследствии может обнаружить недостаток взаимопонимания и любви в отношениях с той, которая его не выносила. Здесь же этот момент не учитывается. Итак, эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. «суррогатное материнство» травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания».

В своих выступлениях и публикациях Священник Сергей Филимонов и профессор Г. Л. Микиртичан высказали свою точку зрения на «суррогатное материнство»: «Одним из самых спорных и уязвимых с точки зрения биоэтики является метод «суррогатного материнства», при котором оплодотворенная яйцеклетка (от биологических отца и матери) вносится в матку другой женщины (социальной или суррогатной матери), которая вынашивает и рожает ребенка, а потом передает его биологическим родителям. Таким образом, становится очевидной манипуляция телесной природой ребенка, получающего генетическое наследие от двух определенных лиц и вместе с тем кровь, питание и жизненное внутриматочное обеспечение (что в будущем может иметь последствия и на психическом уровне) – от третьего лица – суррогатной матери. Все это способствует ряду злоупотреблений в отношении не только брака, но и ребенка, с которым обращаются не как с личностью, которая вправе знать собственных родителей и идентифицировать себя с ними. Допустимость суррогатного материнства по обоюдному согласию признали 64,3 % врачей, признавая также необходимость его оплаты; воцерковленные респонденты чаще отрицают этот метод – 77,5 % против общего показателя 20,4 %. Мотивирование отрицательных ответов сводилось к опасениям по поводу непредсказуемости поведения суррогатной матери, неадекватности отношений, которые, скорее всего, сложатся между участниками такой ситуации, в противоестественности самого метода. Основной довод в пользу положительной оценки суррогатного материнства, приводимый как врачами, так и пациентами – это возможность женщины иметь ребенка, если она сама не может его выносить и родить. Многие писали, что этически правильнее не прибегать к суррогатной матери, а взять на воспитание сироту».