– Македонский, но они же не могут написать «миссис Доронина и ее бойфренд».

– Тогда тебе надо выйти за меня замуж, и все эти неувязки исчезнут сами собой.

– Не торопи меня, Гуров. Нам и так хорошо, а из-за каких-то пригласительных я не собираюсь принимать такие серьезные решения на скорую руку.

Это ее «на скорую руку» звучало как отговорка, но Алекс знал, что большего он не добьется. Кира уходила от разговора всякий раз, когда он заговаривал о браке. И ведь обвинить ее в несерьезном отношении было невозможно, но и далеко идущих планов на их счет она никогда не строила.

День выдался странный. По дороге домой Кира заглянула в интернат. Она старалась почаще навещать своих подопечных. И хотя она терпеть не могла, когда кто-либо начинал говорить, что это, в общем-то, ее заслуга, что все вышло именно так – и студия у детей есть, и возможность реализовать свои художественные способности, да и просто выразить себя, – Кира никогда не забывала, что она лишь вспомогательное средство, а главные герои – это сами дети. Для нее они всегда были образцом мужества и таланта. И если казалось, что что-то в жизни идет не так, как хотелось бы, она мысленно возвращалась к этим детям, и становилось ясно, что жаловаться просто грех.

Сегодня, когда она зашла в интернат, произошло нечто удивительное. Кира, как обычно, не упустила возможности навестить и своего любимца – Сережу. Она всегда с нетерпением ждала его новых работ – они завораживали, увлекали вслед за фантазией автора в сказочные миры. Но на этот раз его новая картина буквально сразила ее. На ней была изображена девушка, очень похожая на Киру, с ребенком на руках, на фоне большого раскидистого дерева с сухими ветвями.

– Это я, или мне просто показалось?

– Конечно, вы. – Сережа, казалось, даже обиделся, что она подвергла сомнению сходство на картине.

– А почему с ребенком? Ты хочешь, чтобы я работала с детьми?

– Нет. – Он смотрел на нее своими ясными, прозрачными глазами очень серьезно. – Это ваш ребенок.

– Мой? А почему ты решил нарисовать меня с ребенком?

– Так я увидел.

Она улыбнулась несколько смущенно и провела рукой по картине.

– Красиво. Для меня нарисовал?

– Нет. Для себя.

– Зачем тебе мое изображение? Ты меня и так часто видишь, живую!

Он упрямо мотнул головой.

– Нет. Вы скоро уедете, и я долго вас не увижу.

– Куда это ты меня отправляешь?

Кира засмеялась, но немного нервно. Сережа говорил серьезно и не отрывал от нее взгляда. Ей стало немного не по себе, как будто она попала под рентгеновские лучи его глаз.

– Далеко. Надолго.

– Хм, ну, посмотрим. Вообще-то я пока никуда не собираюсь! Давай заключим пари – если я в ближайшее время никуда не уеду, ты подаришь мне эту картину, если уеду – я привезу тебе красивый сувенир.

– Хорошо, – улыбнулся Сережа, и его глаза лукаво засияли. – Только вы все равно уедете.

Кира шутливо погрозила пальцем.

– Как тебе хочется отправить меня за тридевять земель! Посмотрим, посмотрим!

Он засмеялся, как напроказивший хулиганишка, и его лукавый взгляд так и стоял у Киры перед глазами. Он был уверен в том, что говорил. И ребенка придумал неспроста. Кира вдруг вспомнила свою неудачную беременность, и ей стало страшно. Тогда она чуть не умерла. А вдруг предсказанное ей Сережей путешествие значит, что на этот раз она умрет? Но картина была яркая, красивая, не похожая на смерть. Хотя кто знает, как она выглядит – смерть? Сережина фантазия непредсказуема. Ее можно интерпретировать по-всякому. Кира одернула сама себя – вот еще, нашла себе заботу! Лучше вообще об этом не думать.

Она пришла домой и начала собираться на прием. В этот вечер гостей приглашали в посольство по поводу приезда регионального директора крупного французского предприятия, открывшего недавно филиал в России. Прием был неофициальный, просто семья посла решила таким образом поприветствовать директора и заодно собрать друзей под своей крышей.

Сияющая Кира и недовольный Алекс пришли с опозданием. Сдача усадьбы Констанца прошла не так гладко, как он надеялся. Даниэлла решила внести некоторые идеи, не согласовав с отцом, и теперь Ивэн хотел изменить кое-что. Гуров знал, что он тут ни при чем, но ему все равно было неприятно, что Констанца не в восторге. Он ожидал бурной похвалы, а получилось, что Ивэн приготовил целый список изменений. Это все были мелочи, которые можно сделать за пару недель, Алекс пообещал все исправить, ругая на чем свет стоит Даниэллу и ее идеи. Он пришел со встречи позже, чем планировал, и всю дорогу выговаривал Кире, что вынужден торопиться из-за ее вечеринки.

– Алекс, родной, я тебя с утра предупредила, что у нас на вечер планы. Что ты на меня дуешься, я не понимаю!

– Почему из-за такого пустяка я должен обрывать деловую встречу? Ты же знаешь, как для меня важен этот проект!

– Я не просила тебя обрывать. Я же не звонила и не торопила, я спокойно ждала тебя дома, а ты теперь на меня рычишь. Я не виновата, что все прошло не так, как ты ожидал. Такое бывает, это же работа. Нечего было во всем полагаться на свою леди Даниэллу.

– Кира!

– Ладно, ладно, не буду. Просто не надо так уж расстраиваться. Я и то спокойнее тебя, хотя мы опаздываем к моим друзьям.

– Я же знал, что ты ждешь, и нервничал, торопился!

– Так кто виноват, что ты меня так любишь? – Кира поправила ему воротник на рубашке и подкрасила губы, глядя в зеркало машины. – Не дуйся, мы уже приехали, и давай проведем вечер весело!

Они полчаса здоровались со всеми знакомыми и представлялись незнакомым. Эту процедуру Гуров ненавидел больше всего, потому что спокойно реагировать на многозначительные взгляды становилось все труднее. На этот раз он даже услышал за спиной, как кто-то из гостей прошептал Кире «а ты молодец!», словно он был чем-то вроде удачного трофея. Алекс обернулся и дал понять, что все слышал, но Кира лишь рассмеялась, взяла его под руку и увела дальше.

Если к ним подходили, то с Гуровым заговаривали лишь из вежливости, по крайней мере, ему казалось именно так. Звездой, несомненно, была Кира, ее все спрашивали о новых проектах, об успехах детей, о выставках, обо всем на свете. Алекс молча стоял рядом, поглядывая на часы. Были у них и общие знакомые, которые дружили в равной степени с ними обоими, но в этот вечер, как назло, попадались те, кто заставлял его еще больше ощущать себя «приложением» к Кире.

– Кира, пойдем домой, я устал.

– Мы же недавно пришли, Алекс!

– Я устал, Кира. Действительно устал, родная. Давай уйдем.

Она внимательно посмотрела на него и провела ладонью по щеке.

– Хорошо. Вот только поздороваемся с новым консулом и его женой и пойдем.