товарной формы. Вспомним, как ставился вопрос когда-то перед первым упрощением: «Если труд есть источник процветания и благополучия, то зачем отвлекаться на всевозможные замещающие операции? Почему бы не оставить в стороне то, что не сказывается на результатах труда непосредственно?» Разрешением вопроса и стало упрощение, обретение чистого товарного производства, клеточки, или кванта капитализма. Теперь вопрос озвучивается несколько более смутно, но примерно так: «Если деньги есть мера моей значимости, и кроме того, это всемирное «голубое сало», которым смазываются все шестеренки этой жизни, включая шестеренки моего собственного воображения, и я готов посвятить свою жизнь тому, чтобы их зарабатывать, то почему же для этого я по непонятным причинам должен идти в какие-то странные места, в которых, собственно, деньги и делаются (зарабатываются)? Почему нигде больше “голубое сало” не капает?»

И надо сказать, что это не просто резонный вопрос – это своего рода крик души: ведь тот, кто мысленно пытается его сформулировать, отнюдь не собирается этим сказать, что хочет получать деньги просто так. Задающий вопрос и вправду намерен приложить все усилия; но почему же прямо здесь, в пределах досягаемости, из него не могут выжать «голубое сало», которое все вокруг так жаждут?

Что ж, мы уже видим некоторое движение в направлении ответа: назревает отмена неправомерной оценки результатов труда частными обстоятельствами конъюнктуры, упрощение неравномерной (анизотропной) топологии производства. Первым на это обстоятельство указал Бодрийяр[103], обратив внимание на то, что явочным порядком капитал уже оплачивает простой факт присутствия на рабочем месте, ссылаясь лишь для виду на необходимость борьбы за прибыль и эффективность. Бодрийяр прав, считая это своего рода трюком, и действительное установление справедливости должно прийти не отсюда. Но направление то же, и факты симптоматичны.

В этом же ключе следует трактовать и появление криптовалют, понятно, что биткоин – это только первая ласточка. Биткоин создается вслепую и слишком косвенно, но заложенный в нем принцип постепенно проясняется: речь идет о том, чтобы учесть и монетизировать не только занятость на определенных площадках, чья локализация и вправду становится все более странной, но и универсальную мобилизованность индивида, готового обменять самые разнородные усилия на эту драгоценную субстанцию, которая теперь является еще и топливом воображения и воли.

Что нужно сделать, или, вернее, так: что должно совпасть, чтобы эмиссия новой валюты – новой в экзистенциальном смысле – состоялась? Как минимум две вещи. Во-первых, должен быть так или иначе утвержден перечень видов общественно необходимого или признанного труда; сегодня гражданский консенсус может сделать это не хуже, чем рынок.

И во-вторых, необходимо установить что-то вроде индивидуального счетчика, для начала способного регистрировать результаты входящего в реестр труда. Как только стыковка проделана, происходит перезапуск, круг дел человеческих запускается заново, накопление основного ресурса – допустим, он по-прежнему называется деньгами – происходит теперь по всему фронту повседневности. Например, задействуется «специальность», в силу чего отрабатывается образование и призвание; но вот надо помочь бабушке, неважно, своей или чужой, нужно обеспечить уход ребенку, решить проблему, с которой ты столкнулся, – да хоть математическую задачу. Почему бы все это не внести в список? Сделал дело – гуляй смело, а попутно делай другое дело, ибо дело пополнения основного ресурса всецело в твоих руках.

Лишь на первый взгляд подобная картина представляется чем-то совершенно несбыточным. Представим, что основным ресурсом, начисляемым за добрые дела, являются не деньги как таковые, а облегчение или отягощение кармы. То есть представим себе поведение верующего буддиста, следующего, например, путем гелугпа. Он вполне может жить в большом современном городе и совершать при этом самые разнообразные поступки: пропустить в очереди того, кто явно торопится, пропустить машину, хотя мог бы этого и не делать, и так далее. При этом он испытывает приятное чувство облегчения будущей кармы – что весьма представимо и нередко именно таким образом и происходит. Но счетчик кармы это, так сказать, коллектор отложенного действия, его нелегко привлечь для детализации повседневности. Поэтому для воли и воображения кармические инвестиции составляют обособленный герметичный коридор. Если это и язык воображения, то не такой, на котором можно разговаривать с другими, воображающими, быть может, иначе. Криптовалюта нового упрощения должна отличаться максимальной конвертируемостью, именно на это и направлен запрос, реализация которого, в сущности, уже началась.

Впрочем, название «криптовалюта» для новых универсальных денег, мягко говоря, неточно. В каком-то смысле дело даже обстоит с точностью до наоборот: требуемый блокчейн, то есть непосредственная, происходящая тут же «чеканка» заслуг и достижений, тяготеет к максимальной прозрачности. Вот перед тобой мир, нуждающийся в помощи, в поддержке, в переделке, в удвоении и увековечивании, ибо сохранить можно только удвоенное. И ты приступаешь к делу прямо сейчас, если у тебя есть силы, если сложилась соответствующая конфигурация воображения, – и сразу параллельно включается и крутится счетчик, ты слышишь его тихое приятное стрекотание. Уже сейчас в этом нет экзистенциальных проблем, проблемы только технические, а значит, решаемые.

Все вполне прозрачно: в то время как приставка «крипто» (crypto) означает тайну, секрет, загадку, и с позиций будущей валюты даже сегодняшние деньги, все эти доллары, йены (да и биткоины) есть какие-то «криптосы», поскольку произрастают и добываются в особых местах, в соответствии с несколько мистическим принципом общественно необходимых затрат рабочего времени, – единицы новой, упрощенной, демистифицированной валюты могут быть названы «кларенсами» и «дистинктами», конечно же, в честь Декарта, определившего максимальную достоверность знания словами «clare et distinctio» – «ясное и отчетливое».

Пока способ обретения кларенсов еще не разработан, и тут возможны некоторые общие черты с обретением биткоина, а именно «негативные» черты: автономность, непривязанность ни к каким банкам и ни к каким «эмиссиям», а исключительно к собственным «кармическим» делам. Постепенно сужается выбор нового, более прозрачного эквивалента, который должен прийти на смену общественно необходимым затратам труда, определяемым посредством рынка. И таким эквивалентом исподволь становятся физиологически очевидные затраты усилий. Или, иными словами, чистая усталость; мир постепенно, но неуклонно идет к тому, что базовой основой заработка станет усталость, зарегистрированная затрата усилий.

Возникает целый ряд интересных вопросов. Какие еще необходимые критерии будут включены в процесс начисления? Смогут ли «кларенсы» в случае их суммирования составить что-то вроде капитала? Ну и конечно, каковы могут быть перемены в экзистенциальном измерении бытия?

6

Некоторые соображения на сей счет высказать можно, но прежде вернемся к другому упомянутому упрощению, происходящему и отчасти уже произошедшему в сфере эстетического. К той самой эстетике ми-ми-ми мы обратимся, чтобы оценить шансы синхронизации. Напомним: триумф этой эстетики представляет собой актуализацию эмоционального букваря, в результате чего все сложные «навороты», произведенные высоким искусством, удалось отодвинуть, для начала