ТАК КТО ЖЕ ОБЩИННИК И КТО ИНДИВИДУАЛИСТ?

Над сущностью русского человека размышляли и ученые, и публицисты. Ученые дают русскому человеку научные определения. Например, К. Касьянова, автор книги «О русском национальном характере», утверждает: русский человек – «культурный эпилептоид». Современные «почвенники» утверждают, что русские по природе-де коллективисты, общинники, «соборники», тогда как западная модель – это состояние «атомарных» личностей, находящихся в состоянии вечной конкуренции и борьбы всех против всех. Нынешние «западники» верят, что и в России в результате либеральных реформ «западный индивидуализм» уже победил, а если это сегодня еще не очевидно, то уж во всяком случае окончательно победит в новом поколении, обеспечив необратимость установления капитализма. И чуть ли не ежедневно «исследователи общественного мнения», выполняя социальный заказ, с деланой беспристрастностью уведомляют нас, что, «согласно последним опросам», отечественная молодежь уже меньше ценит коллективистские ценности, отдавая предпочтение индивидуалистским… А ведь эти разговоры о коллективизме и его антагонисте – индивидуализме, споры о том, кто победит – ведутся с самого начала перестройки, и и невозможно понять, о ком все-таки говорят. Так и хочется спросить спорщиков, наблюдавших русскую жизнь: друзья, где это вы видели здесь коллективизм? Вспомните, каким притеснениям и просто надругательствам подверглись рабочие со стороны новых «хозяев жизни»: тут и хладнокровное закрытие градообразующих предприятий, и умышленное доведение заводов до банкротства и пр. Можете ли вы припомнить случаи, когда эти акты угнетения рабочих вызывали бы отклик среди рабочего люда в других частях страны в виде забастовок и митингов – той самой классовой солидарности, на которой строятся не только марксистские постулаты, но и повседневная жизнь на «индивидуалистическом Западе»? Находят ли у нас действенный отклик призывы «озаботиться судьбами русских людей, оставшихся в республиках бывшего СССР»? (Особенно если сравнить это с мощной тягой немцев к воссоединению двух частей расчлененной после Второй мировой войны Германии.) И уж, наверное, уникальным является такой момент: правящий режим, замыслив в начале 90-х годов людоедские реформы, острие своей политики обратил против… армии (имею в виду все силовые структуры, включая правоохранительные). А ведь именно армия, вроде бы, должна была быть его единственной опорой, – настолько, видимо, сильна была уверенность в том, что никто из офицеров и ухом не поведет, услышав о нищей жизни своих коллег за пределами гарнизонных ворот. Нет, на личный протест они способны: тщательно заперев вверенное им мощное оружие, стреляются в укромном уголке или устраивают публичные самосожжения; жены офицеров время от времени зачем-то перекрывают полосы аэродромов, словно это самолеты – их главные враги. Но никакого мощного коллективного протеста, проявления классовой солидарности у нас долго и представить себе было невозможно ни в армии, ни «на гражданке».

А на бытовом уровне? Сколько сетований слышали мы на то, что в городе даже семьи, годами живущие на одной лестничной площадке, остаются незнакомыми! Как часто хулиганы избивают прохожего на глазах десятков людей, и никто не только не вступится за жертву, но даже и не вызовет милицию. Словом, проявлений нашей антиобщинности, несоборности не счесть.

С другой стороны, явно на очень наивных людей может быть рассчитано представление, что жители одной из классических буржуазных стран – голландцы – сумели обустроить свою страну на основе «звериного индивидуализма». Как известно, значительная часть территории этой страны отвоевана у моря путем постройки дамб. Разве можно было бы их соорудить так, чтобы каждый голландец, по-индивидуалистически озираясь, возводил от сих до сих свой личный участочек дамбы, а там хоть трава не расти? Нет, конечно, тут мы имеем дело с высочайшей организацией совместного труда. Вспомним к тому же, что старинные голландские групповые портреты изображают членов гильдий, обществ. В общем, там куда ни глянь, – вот она, соборность, в действии! Получается, что это как раз западный человек «общинник», тогда как наш соотечественник – ярый индивидуалист?! (Кстати, массовое международное движение протеста против диктата мирового капитала и в наши дни тоже развернулось именно на Западе, а не в бывшем «государстве трудящихся».)

Вот это объяснение особенностей нашей истории преобладанием у русских общинного, артельного начала широко распространено в кругах патриотической общественности, и это заблуждение в современных условиях чрезвычайно вредно. Уже упоминавшийся Сергей Кара-Мурза совершил, можно сказать, подвиг, создав двухтомный труд «Советская цивилизация». Никто другой ничего лучшего о величайших преимуществах советского строя не сказал и не написал. Сказать, что советский строй был вершиной развития не только России, но и всего человечества, мог и Александр Зиновьев. Но рассмотреть вопрос всесторонне, собрать и обобщить тысячи фактов смог только Сергей Георгиевич. И тем досаднее, что в главном вопросе – о природе советского строя и Советского государства он допустил ошибку, объявив, что Советская власть – это порождение традиции, идущей от крестьянской общины, проистекает из крестьянского мироощущения, а крестьянская жизнь якобы отличается от городской тем, что она религиозна. СССР будто бы стал народом-семьей (в отличие от государства на Западе, где оно было обществом-рынком), народом-общиной и даже страной – большой общиной. Если бы дело обстояло действительно так, то эта большая община выстроила бы, скажем, большую деревню, но создать великую мировую державу ей было бы не по силам. Эту державу создавал авангард народа, часто преодолевая сопротивление ведомых и даже прибегая к суровым репрессиям. Да и сам Сергей Георгиевич признает: «У нас крестьянство было заключено в несколько сот тысяч общин, каждая из которых жила в своем космосе-деревне. Государственная власть была той силой, что объединяла все эти деревни в Россию…», и диктат – хоть Петра I, хоть земства, хоть райкома – был для крестьян и для страны совершенно необходим. А отношение Петра к крестьянству вряд ли можно было уподобить отношению доброго любящего отца к своим детям. Правящая элита, образно говоря, берет народ за шкирку и тащит его к достижению цели, ею поставленной. Весь вопрос в том, насколько правильно понимает элита эту цель, соответствует ли ее курс реальным потребностям страны или же «элитарии» преследуют лишь свой корыстный интерес. Впрочем, об элите нам предстоит особый разговор.

СЕКРЕТ «РУССКОСТИ» (ЛИБО «САЖА», ЛИБО «АЛМАЗ»)

Выходит, неправы ни «почвенники», ни «западники», и русский национальный характер остается непонятым обоими спорящими лагерями. А распространенное его понимание – это результат одной путаницы в умах нашей интеллектуальной элиты. Русских отличает от европейцев (равно как и от большинства других народов) не какой-то таинственный «коллективизм», а отношение к собственности. Русский крестьянин фактически обладал правом аренды земли у своей общины (как колхозы в СССР считались бессрочными пользователями земли), не более того. А большинство правящего класса до середины XVIII века (до «вольности дворянской») были владельцами поместий, то есть пожалованных в пользование на время службы земельных участков, и лишь немногие счастливцы были настоящими земельными собственниками, вотчинниками, аналогами европейских феодалов.