побудил мужчин, многие из которых восхищались красотой Сянфей, ни разу ее не узрев, вступать в ряды формируемой армии. А Россия утилизировала свое старое оружие по вполне приемлемым ценам, продавая кошгарцам.

А сейчас русские пароходы на Хуанхэ и парусники в Желтом море, словно на учениях по стрельбе, расстреливают китайские города. Ввяжись Российская империя в эту возню с восстаниями, при поддержке своего флота, Китай мог и посыпаться, вступить в период раздробленности. Вот только, сколько ресурсов тогда пришлось бы России потратить? Сил? Положить жизней? Ради спорного приза в виде Китая и его сотен миллионов голодных людей.

— Такие переговоры не справедливы, вы принуждаете Китай идти на нужные вам условия! — привел сомнительный и откровенно слабый довод Хуэй.

— А что, собственно, такого? Разве не так привыкла поступать Поднебесная? — Воронцов усмехнулся.

— Вы нарушили Нарчинский договор, — китайский переговорщик явно растерялся.

— А мы и не нарушали. Вы же ознакомились с нашими условиями? Должны были. Так вот, Россия требует себе только серые территории по Амуру. Остальные территориальные приобретения, такие как: Кашгария, Джунгария — это добровольное волеизъявление этих народов вступить в дружную семью Российской империи, — Воронцов резко посерьезнел. — Вы говорите о Нарчинском договоре? Так я напомню вам, господин Хуэй, как проходили те переговоры. Тогда ваша армия окружила русских, и договор подписывался в условиях полного окружения и под страхом смерти всех русских послов. Что изменилось? Теперь вы в подобном положении?

— Гонконг! Вы хотите его и еще поставить там военную базу, — Джао Хуэй уже понял, что говорить с позиции силы не получится.

— Да! Это плата за то, что русские подданные были убиты вами, разгромлена православная миссия в Пекине, разрушен наш храм. И заметьте, мы не трогаем ни единого вашего культового сооружения. Может только случайно попавшее ядро и коснется стен ваших храмов, — сказал Воронцов, извлекая из папки бумагу, на которой были тексты договоров. Два экземпляра на русском языке, один на китайском, и еще один с синхронном переводом. — подписывайте, или ступайте далее. Скоро Китай рухнет. Вы сейчас на русском корабле, как военный, понимаете, что противопоставить нашему флоту Китай ничего не может.

— Китай становится данником России? — Хуэй хотел хотя бы этот пункт договора убрать.

— По Нарчинскому договору Россия была данницей Китая. Времена поменялись. Я настаиваю и на этом пункте. Дани, как таковой и не будет, — жестко сказал Воронцов.

Китайцы удалились с переговоров, взяв паузу для осмысления. Скорее всего, Джао Хуэй просто опасался брать на себя ответственность за такое решение. При этом китайский переговорщик предъявил бумагу, которая давала ему все полномочия говорить голосом императора Цяньлуна.

20 декабря 1762 года был подписан новый договор с Китаем, прозванный Благовещенским. На следующий день был заложен в устье реки Зеи, на левом берегу Амура город Благовещенск. Очень символично появился и с этой истории такой город.

Кроме всего прочего, китайцам было запрещено селится рядом с рекой Амур, ближе чем на двадцать километров.

Предстояло еще много работы. Нужно основывать город Владивосток, нужно укреплять Благовещенск, основывать еще один город, который был прорисован в императорской карте — Хабаровск. Но сделать это можно будет при помощи тех же пароходов, которые оставались в регионе и должны были заниматься переселением людей из разросшегося, но уже теряющего свою исключительность, Охотска. Освоение Дальнего Русского Востока активизимровалось сильно раньше иной реальности.

* * *

Петербург

30 января 1763 года

— Ну, что сын, Вильгельмина? Признаться, я уже думал сватать за тебя какую дочь китайского императора! — я приобнял Павла.

— Отец, но рано же жениться! — не особо рьяно сопротивлялся Павел Петрович.

— Будешь считать, что рано, так всех невест разберут. Мало того, я тебе не говорил, но Вильгельмина прибудет в Петербург уже летом, а пока сваты прибыли,- сказал я силясь, чтобы Павел не вырвался из моих отцовских объятий.

— Отец! Опять ты играешь на наших чувствах? — Павел все же вырвался.

Крепкий парень стал. Так и отца скоро одолеть сможет. Надо будет проверить его в поединке. На шпаге он уже одолеет, но в подлом бое, надеюсь, что я все еще не плохой боец, хоть в последнее время уделяю тренировкам не более трех часов в неделю.

— Вот, ей Богу, сын. Это датчане так спешат, чтобы наш флот быстрее не посетил Копенгаген с «дружеским визитом». Или ты бы хотел видеть у себя в женах Марию Иоанну? Так ей осталось не долго жить. Пришли сведения, что черная оспа у нее. Или жить она все же останется, но Мария и так… не красивая, покроется еще и оспинами, всю свою жизнь намаешься. А Вильгемина мила, вполне образована, не католичка, веру сменить может не только для выгоды, но и по душевному призванию, — сказал я, наблюдая за сыном.

Выглядит уже мужчиной, иных в статях перерос, но дитя дитем! Неужели и я такой был, когда женился на Катерине. Стоп!!! Я был явно иным. Это же как постепенно, но неумолимо стирается понимание, что я попаданец, что из другого мира. Полное погружение в эпоху.

— Ты жесток, отец! — сказал Павел.

— Не более требуемого, сын. Посмотри на вещи с другой стороны. Как твоя репутация пострадает, если жена будет некрасива, с оспинами. В этом случае и сама Мария Иоанна станет стыдиться внешности и всячески болеть этим. Разлады в семье, постоянные любовницы, вероятные ссоры с Австрией по причине того, как плохо относятся с дочерью Марии-Терезии. Там и сестре твоей останется на орехи. Так зачем плодить проблемы? — я усмехнулся.

Пусть многое звучит цинично, но ведь так и есть. Я не помнил, умрет ли Мария Иоанна, или останется жить, о ней вообще ничего не знал, но портреты видел. Ну не красивая, точно. И не хочу я, чтобы двор русского императора погряз в прелюбодеяниях. Сильная семья императора — сильная держава и правильные взгляды на семейную жизнь. России нужны люди, у нее просторов стало слишком много, заселять некому. Потому и институт семьи должен оставаться незыблемым.

— У Вас состоится обед, на котором будешь ты, Анна Петровна и Карл Иосиф. Я предупредил будущего зятя, чтобы он рассказал и описал Вильгельмину. Честно и без прикрас, — сказал я и засобирался уходить.

Знал, что сейчас последует следующая порция возмущения из-за того, что не предупредил цесаревича заранее.

Карл Иосиф прибыл неделю назад для свадебного торжества. Не один прибыл, со своим братом Иосифом. Уже состоялась аудиенция эрцгерцога Иосифа. Впечатления двойствены. Во-первых, любовью к России этот товарищ не питал, чем уже поставил свою жизнь под сомнение. Во-вторых, оказался весьма падок до юбок и не сдержан на язык. Плохая замена Марии-Терезии растет. Для России плохая, для Австрии, может и нет. Иосиф сильно переживал, что раздел Османской империи состоялся почти без участия его государства. Он считал, и не преминул мне об этом сказать, что Австрия слишком много натерпелась от османов и турецкое наследие нужно делить честно. При этом его доводы были малоубедительны, а аргументы не поддерживались фактами.

Вообще складывалось впечатление, что многодетная мать, по совместительству, австрийская императрица, уделяла мало внимания воспитанию и образованию своих детей. Это я не говорю о Марии Антуанете, которая, что я знаю из послезнания, даже гордилась тем, что не задурила свою светлую и милую мордашку ни одной прочитанной книгой. Может эрцгерцог и более образован, чем сестры, но явно уступает практически академическим знаниям Павла Петровича.

Но были у нас с Иосифом и точки соприкосновения. Он просто жаждал раздела Речи Посполитой и сам фонтанировал идеями, как это осуществить [в РИ Иосиф II был так же ярым сторонником разделов Польши].

— Какое, хоть, приданное дают! — сказал мне в след Павел Петрович.

Я остановился, развернулся, подарил сыну искреннюю улыбку.

— Вот! Слова не мальчика, но мужа! — сказал я. — Остров Борнхольм во владение, остров Салтхольм в аренду на девяносто девять лет.

— Полный контроль Балтики и даже через Салтхольм контроль входа в Датские проливы. Сильно! — с нотками уважения сказал сын.

— Вот, а ты артачишься и не хочешь жениться, — я улыбнулся.

На фоне получения острова Готланд, по Петербуржскому мирному договору, так и вообще Балтика становится чуть ли не внутренним морем России. Следует, конечно, сказать, Готланд был отдан под некоторые условия уже для нашей стороны. Так, там