Наконец Аманда натянула на себя толстовку с капюшоном, джинсы и кроссовки, набросила на голову капюшон и надела темные очки, чтобы скрыть синяки. За дверью никто не ждал, не было никого и в лифте. Аманда боялась идти в гараж и поэтому села в трамвай. Мало-помалу ее успокоило присутствие людей в вагонах. Правда, время от времени она с опаской оглядывала толпу, пытаясь понять, не затаилась ли там какая-то невидимая опасность.

* * *

Бен Додсон был потрясен, увидев Аманду. Она выглядела будто уличная бродяжка, и никакие ухищрения не способны были скрыть синяки у нее на лице.

– Что с вами случилось? – спросил врач, уставившись на ее избитое лицо.

Аманда опустила голову.

– Со мной все в порядке, – пробормотала она.

– Вы уверены?

– Пожалуйста, Бен, я не хочу ничего обсуждать.

Бен открыл было рот и тут же вновь закрыл его, ничего не сказав. Аманда – его пациент, и он не хотел оказывать на нее давление.

– Почему вы пришли? – спросил доктор. – Ведь мы на сегодня не назначали.

– Вы говорили, что можете прописать что-нибудь такое, что поможет мне уснуть. Мне... мне... теперь это очень нужно.

Аманда с трудом подавила рыдание, и Бен провел ее к креслу.

– Случилось нечто такое, что ухудшило ваше состояние? – осторожно спросил он.

– Бен, прошу вас... Просто дайте мне что-то, от чего я могла бы уснуть. Вы можете прописать мне лекарство, не задавая вопросов?

– Да, я могу прописать вам альпразолам.

Название средства вызвало у Аманды ужас, который она не сумела скрыть.

– Что это такое?

– Антидепрессант. Возможно, вы слышали его торговое название – ксанакс. А что?

– Когда делали вскрытие и посмертное исследование тела сенатора Тревиса, у него в крови обнаружили альпразолам. Я никогда до того ничего о нем не слышала и собиралась у кого-нибудь спросить, но забыла. Вам не кажется, что в факте приема сенатором такого лекарства было что-то странное?

– А какова была доза?

– Не помню. Впрочем, я могу позвонить к себе на работу и выяснить.

– Воспользуйтесь моим телефоном.

Аманда позвонила секретарше и попросила ее найти кое-какую информацию из дела Дюпре, после чего изложила результаты токсикологической экспертизы Додсону. Врач был явно удивлен услышанным.

– Вы уверены, что ваша секретарша правильно прочла данные экспертизы? – спросил Додсон.

– Да. Я сама вспомнила эту цифру, как только она назвала ее. А что?

– Данные отличаются от тех, которые можно ожидать в том случае, если человек принимал лекарство в дозах, прописанных врачом.

– Ну и что?

– Такая высокая доза могла ввести сенатора в состояние полного отупения.

– Что вы имеете в виду?

– Он, конечно, смог бы передвигаться, но на ногах держался бы плохо и почти не соображал бы.

– А с какой стати Тревису принимать дозу, от которой он бы пришел в подобное состояние?

– Не имею ни малейшего представления. Возможно, он по ошибке принял двойную дозу.

Пока Аманда вспоминала то, что Кейт рассказала ей о транквилизаторах, обнаруженных в теле Израэля и Пикслера во время вскрытия, Додсон внимательно рассматривал ее побитое лицо.

– Вы оказались втянуты в какое-то очень опасное дело, Аманда?

Она подняла глаза на психиатра. И в ее взгляде он увидел настоящий, ничем не прикрытый ужас.

– Почему вы задаете этот вопрос? – спросила Аманда.

– Ну, во-первых, ваше лицо... и есть кое-что еще...

– Что-то, касающееся меня?

Аманда была не на шутку перепугана. Неужели и Бену угрожали? Неужели люди, похитившие ее, преследовали и его?

– Возможно, я ошибаюсь, хотя похоже, кто-то проник в мой кабинет и рылся в папке с вашей историей болезни.

Додсон рассказал о том, как нашел листок из папки у себя под столом.

– Моя секретарша не брала вашу папку, и я уверен, что накануне вечером листка под столом не было. Я тогда уронил ручку и хорошо помню, как поднимал ее с пола. Если бы листок там был, я бы его обязательно увидел.

Аманда перестала слушать рассказ Додсона, она почти отключилась. Люди, похитившие ее, перед тем как напасть, прочли историю болезни и знали диагноз, поставленный Додсоном, – посттравматическое психическое расстройство. Тот рябой говорил "эксперименты с болью". Когда ее захватил хирург-маньяк, он пугал Аманду своими намерениями подвергнуть ее экспериментам по измерению порога болевой чувствительности. Хирург сорвал с нее одежду, поэтому и похитители тоже приказали ей раздеться. Страх Аманды внезапно прошел, его место заняли гнев и ненависть. Подонки намеренно манипулировали ее чувствами, чтобы заставить снова пережить кошмар, который она испытала, находясь в руках маньяка.

– Аманда!

Голос вернул ее к действительности.

– Я не хотел вас пугать. Просто мне показалось, что я должен вам рассказать...

– Я благодарна вам за эту информацию, – сказала Аманда. Додсона поразила внезапно появившаяся в ее голосе холодная решимость. – Вы мне очень помогли.

Аманда захлопнула дверь в кабинет отца. Он вскочил, увидев ее лицо.

– Господи! Аманда! Что случилось?

– Прошлой ночью на меня напали. Трое мужчин похитили меня, когда я была в гараже.

Фрэнк вышел из-за стола.

– С тобой все в порядке? Они...

– Они несколько раз сильно меня ударили, не больше. В физическом смысле я в полном порядке. Только я до смерти напугана, и это как раз то, чего они добивались. И кроме того, я преисполнена возмущения и ненависти.

– Ты сообщила в полицию?

– Нет, ни о какой полиции не может идти и речи. Ты все поймешь, когда я расскажу, что случилось. Садись, папа, на эту историю потребуется определенное время.

Аманда начала рассказ с воспроизведения истории Билли Брустер о самоубийстве Майкла Израэля и об утверждении Сэмми Кортеса, одного из людей Педро Арагона, что Израэля на самом деле убили по приказу могущественных людей, работавших вместе с Арагоном и именовавших себя "Веселеньким заведением на Воэн-стрит".

– Кортес собирался рассказать в полиции о Педро Арагоне и о названном "Клубе", пока в тюрьме его не посетил Уэнделл Хейес. Билли полагает, что люди Арагона похитили дочь Кортеса, чтобы заставить его замолчать, и использовали Хейеса в качестве посыльного.

– Любой адвокат может порекомендовать своему клиенту быть не слишком разговорчивым с полицией.