– Ты слышишь, Лекса?

– Я… я… да, я поняла.

– Тебе придётся сделать выбор, – продолжал говорить Мики стальным голосом. – Или ты выступаешь с нами, или продолжаешь играть «в меня» на этом идиотском шоу. Ты должна быть с «Пончиками», потому что ты часть нас. Ты должна делать всё, чтобы нас услышали… и если выберешь шоу…

– Услышали?! – взорвалась я, истерично всхлипнув, и рывком поднялась на ноги. Слёзы нашли выход и градом катились по щекам. – Кого?! Вас услышали? Тебя услышали? А меня кто-нибудь слышит?! Или все только вид делают?! Я должна думать о «Пончиках» так же, как и вы, и забыть о шоу? А чем я, по-твоему, здесь занимаюсь всё это время?!! Пирожки пеку? Ради развлечения тут торчу? Или потому что просто в конец спятила? Открой глаза и посмотри наконец на то, что происходит! Я здесь ради всех вас, а не по собственной прихоти! Только кому я это рассказываю и зачем, ты ведь всё равно меня не слышишь!

– Лекса…

– Хватит! – я с силой ударила ладонью по столу. – С меня хватит, ясно? Иди лучше пожалуйся Смурфу, какая у тебя отстойная девушка, и попроси его найти себе партию получше! Дрессированную и с минимальным чувством собственного достоинства!

– И что это значит?! – зарычал Мики.

– То и значит! Я буду на фестивале, но не уверена, что в составе «Пончиков»! – Сбросила вызов и с силой швырнула телефон на кровать.

Меня трясло, а слёзы продолжали бесконечно литься. Словно в забвении я вылетела из комнаты, когда все ещё продолжали ужинать, и рванула вверх по лестнице, не давая себе отчёта, куда направляюсь.

Открытая терраса третьего этажа встретила меня тёплым ветерком с витающим в воздухе ароматом океана, но это совершенно не помогло остудить пыл и ослабить колючий узел, болезненно затягивающийся в груди. Мокрое от слёз лицо пылало в огне и наверняка было цвета китайского флага. Босые ступни ступали по тёплой искусственной лужайке и гладкому камню до тех пор, пока я не оказалась в «слепой зоне» – камеры продолжали смотреть в разные стороны.

Тогда и позволила себе выплакаться.

Обида безжалостно душила и тело, и разум. Хотелось прямо сейчас рвануть к Мики и выбить из него всю дурь! Когда он только успел стать таким говнюком?! Что с ним случилось? Или мой парень всегда был самовлюблённой задницей и только я одна этого не замечала?! «Задница»… Мики это слово характеризует лучше всех.

Давясь собственными мыслями, даже не услышала приближающихся шагов. Всхлипнув, взглянула на Калеба, остановившегося в полуметре от моих вытянутых ног, и рассеянно вытерла рукавом рубашки мокрые щёки.

– Да, я умею реветь, – прохрипела тихонько, обнимая себя руками и стыдясь того, что Калебу пришлось видеть меня такой размазнёй.

Меня сложно выбить из колеи. Потому что на каждую ситуацию я умею находить альтернативный выход, посмотрев на неё другими глазами. Но не сейчас. Сейчас тупик.

Не сказав ни слова, Калеб опустился на пол рядом со мной, прильнул спиной к ограждению и протянул мне бутылку с водой.

Не колеблясь, сделала пару больших глотков, остудив горло.

– Спасибо.

Калеб вновь не ответил. И двойное спасибо ему за это.

Притянула колени к груди, уткнулась в них подбородком и так и сидела молча, слушая шелест деревьев и звонкое пение птиц где-то неподалёку. И Калеб был рядом. Не знаю почему и что его сюда привело, но его молчание оказалось единственным, что смогло успокоить мою истерику. Будто он точно знал, что, если попытается выяснить, в чём дело, всё станет только хуже…

Иногда молчание лучше слов. Иногда слова не нужны.

Слёзы высохли в глазах, и я вдохнула полной грудью, откинувшись затылком на каменное ограждение.

– Спасибо, что не дал мне выпить тот сок, – голос звучал хрипло и будто заспанно. – Думаю, меня бы вырвало.

– Спасибо мне должен сказать Олли, – отозвался Калеб, повернул голову ко мне и удивительно мягко улыбнулся. – Твой хук справа просто нечто. Вряд ли он бы хотел с ним познакомиться.

Я улыбнулась, вспоминая, как врезала Гарри у бассейна. Взгляд Калеба блуждал по моему лицу, и внутри что-то ёкнуло.

– Ты больше не плачешь, – полушёпотом произнёс он.

Я дёрнула плечами:

– Просто, чтоб ты знал: я редко себе это позволяю.

– Это хорошо. Не могу видеть, как девушки плачут.

Сказал так, будто у него планы на наше общее будущее.

– Сильная и независимая? – негромко усмехнулся Калеб, потирая шею. – Или как там говорится…

– Глупая и наивная. Вот как правильно, – с горечью фыркнула я. – Сама добилась того, чтобы весь мир повернулся ко мне спиной.

– Весь? – хмыкнул Калеб, и я пристально посмотрела на него. Всё та же лёгкая улыбка блуждала на его губах и как магнитом притягивала взгляд. – Я всё ещё принимаю активное участие в твоём личном шоу, если помнишь, – и его слова прозвучали вовсе не обвинительно.

– Потому что тебе жаль меня или ты видишь во мне необузданного ребёнка?

– Ребёнка? – Бровь Калеба озадаченно взлетела, он согнул ноги в коленях, положил на них руки и склонил голову набок, словно пытаясь получше меня разглядеть. – А я думал, двадцать лет – вполне достаточный возраст, чтобы принимать собственные решения без сожалений. Кто-то сказал недавно… Не помню кто.

Я усмехнулась, чувствуя, как на щеках проступает румянец, что для меня тоже большая редкость. Я в принципе не знаю, что такое смущение.

Как он это делает?!

– Так ты из-за него тут босая сидишь? – Калеб кивнул на мои ступни. И он больше не улыбался.

Я печально вздохнула:

– И из-за него… И не только… Моя группа меня не понимает. Считает, что я тут ради бесплатного пайка и кучи сексуальных парней, которые регулярно меня домогаются. «Пончики»? Какие «Пончики»? Бред какой-то…

Я фыркнула и от неловкости момента принялась крутить пальцами нижнюю пуговицу на одной из рубашек Мики. Даже его одежду сейчас от злости хотелось сорвать с себя, облить бензином и сжечь!

Калеб не отвечал. Выглядел задумчиво и напряжённо. Смотрел вдаль и будто серьёзно над чем-то размышлял.

– Эй, выглядишь так, точно кому-то шею планируешь свернуть, – позвала я, и он с тем же выражением лица повернулся ко мне.

– Откуда знаешь, что я собираюсь сделать с твоим парнем?

Неуверенно улыбнулась:

– Не смешно.

– Я же говорил тебе, что никогда не шучу.

Выдержала взгляд, с трудом осознавая, что злость на его лице в этот раз появилась из-за того, что кто-то довёл меня до слёз, и в срочном порядке сменила тему:

– «Пончики» будут играть на фестивале. В это воскресенье.

– Дай угадаю, – со злой усмешкой фыркнул Калеб. – И тебе поставили ультиматум.