Занимаясь всеми этими делами, Саша думал: «Зима ставит всех на грань выживания. Вот и отец мой не пережил зиму». И все же Саша продолжал любил зиму, она оставляла у него в душе оттенок чистоты и свежести из-за белого снега и тишины.

Рациональная часть Саши не могла смириться с тем фактом, что мародеры тела отца оставлены им безнаказанными, и он порывался начать писать заявления в милицию и прокуратуру. Асов знал силу официально зарегистрированного, грамотно составленного заявления. Уж если псих, пишущий бесконечные и безграмотные кляузы и жалобы, может заставить госорганы принять незаконное решение, лишь бы удовлетворить его, то он, Асов, сможет испортить жизнь очень многим. Потому что, в конце концов, карьеризм, присущий большинству чиновников, всегда уничтожает карьериста, загоняет его в собственный капкан. Сначала он принимает одно неверное решение, затем, чтобы скрыть его, другое, и так по нарастающей. Однако как только Саша принимал решение писать заявления, бороться, карать и зажимать чиновников между их собственных ошибок, ему снился отец и останавливал его.

Отец стал сниться Саше на следующую же ночь, как только он остался один. Мама и Рафида уехали в Санкт-Петербург на одном поезде, но в разных вагонах, так как родня и тут постаралась их разъединить, не дав им вместе купить билет. До этого момента отец ни разу ему не снился. Есть поверье, что в первый день умерший снится лишь тем, кто виноват перед ним. Оказалось, что в первую же ночь после гибели отец явился только деду во сне (своему отцу). Дед не смог скрывать в себе этого и проговорился одной из родственниц, которая уже и рассказала всем. Отец приснился деду стоящим вдалеке от него. Он просто стоял, не подходил и смотрел на него печальным взглядом, ничего не говоря. Узнав про то, что отец непрерывно снится Саше, тетя Тоня стала возить его на машине по окрестным церквям и храмам, чтобы отец перестал являться, но отец все равно снился ему, и Саша был этому рад. Ведь сны были радостными. Во снах они вместе с отцом играли и смеялись, как в детстве.

Первый раз ему снилось, что он у себя дома, в Опольске. Саша заснул на диване днем, и ему снилось то же самое: как он лежит днем на диване, спит, в той же одежде, в той же позе. Вдруг он услышал, как ключом открывается входная дверь и в прихожую с радостным шумом входит отец. Саша встает с дивана и идет ему навстречу. Отец, улыбаясь, подходит к нему и Саша говорит:

– Но ты же… – Саша не договаривает и начинает чувствовать, как все силы ушли от него. Ноги у него подогнулись, и он просел, начиная падать. Он понял, что падает во сне в обморок. И в тот момент, когда его тело должно было упасть, ударившись об пол, он резко проснулся.

На следующий день приснилось, что он встает с дивана и идет к своему широкому креслу перед телевизором. Кресло полностью загораживает телевизор и не видно, кто в нем сидит. Телевизор включен. Саша заходит сбоку кресла и видит, что в нем сидит отец и смотрит телевизор, как при жизни. Отец увидел Сашу, встал и подошел к нему. Саша понимает, что он должен ему что-то объяснить. Отец удивленно спрашивает его:

– Саша, я что, действительно?..

– Да, папа, – начиная плакать, отвечает ему Саша. Он крепко обнимает отца. – Это правда, ты умер, – и Асов снова проснулся.

В третий раз Саше приснилось, что они просто разговаривают с отцом, гуляя вместе. И Саша начинает жаловаться отцу:

– Я не нашел денег, которые были при тебе, нечего было оставить Рафиде.

Вдруг отец остановился, прислонился к его уху губами и шепотом, чтобы больше никто не услышал, опасливо оглядевшись по сторонам, сказал:

В течение года Саше прислали несколько писем из Вдовского отдела милиции, правда, на имя Рафиды, так как им было выгодно признать в деле представителем потерпевшего безграмотную, возможно плохо понимающую по-русски женщину, а не квалифицированного юриста вроде Асова. Не знали они только, что Саша уже не собирается мстить и заваливать их гражданскими исками о компенсации вреда, заявлениями об уголовной ответственности, и различного рода ходатайствами. В первом письме была справка о том, что тридцать первого декабря на таком-то месте было совершено ДТП с участием двух машин под управлением таких-то водителей. В ДТП погиб пассажир Асов Сергей Анатольевич, труп которого выдан на руки сыну Асову Александру Сергеевичу для захоронения. Справка была подписана Торгачом, и на ней стояла гербовая печать отдела. И датирована эта справка была тем же числом, когда Асов встречался с Торгачом. Во втором письме был паспорт отца, который так и остался храниться у Саши навсегда. В третьем письме пришло уведомление, что уголовное дело по факту ДТП и гибели двух человек прекращено производством из-за смерти лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Саша понял, что вину за ДТП «списали» на погибшего водителя. Коммерсант из иномарки откупился от следователей, которым дело было передано из Вдовского РОВД в СУ при УВД Песковской области. Это было понятно из того, что подпись под уведомлением стояла уже не Торгача. Доказывать они ничего не пытались, потому что, вспоминая материалы первичной проверки, Саша понял, что производство экспертизы было отклонено либо признано невозможным к проведению. Сожительница коммерсанта дала показания в его пользу, как только вышла из больницы и получила свой куш. Впрочем, а может быть, все было так, как было написано в уведомлении? Этого уже не узнать. Чтобы люди верили государству, государство должно иметь авторитет. В глазах Асова оно его не имело.

* * *

На сороковой день Саша пришел на поминки к деду с бабкой, так как мама уже была в Питере. Приехали Рафида и тетя Тоня. Они сели в зале, где дед с удовольствием занял место во главе большого стола. Все вспоминали отца, и Саша понял, что память о нем осталась у них «светлой».

– Бесконечна огромная толпа людей. Все грязные, еле прикрытые рваниной и идущие по темному коридору в одну сторону, – рассказывала свой сон одна из родственниц. – Сережа, чистый, в ослепительно белой майке и трусах, идет среди них и выделяется из них своей чистотой и ухоженностью. Всего несколько человек, похожих на него, выделяются в этой толпе темного, грязного люда, а сама толпа необъятна и бесконечна. И вот Сергей и несколько этих человек, таких же, как он, чистых, входят в одинокую дверь в коридоре, а толпа продолжает двигаться дальше, провожая их злобными и жадными взглядами. Но дверь закрывается, и грязный люд в гробовой тишине и своем смраде медленно и обреченно волочится дальше. Та дверь не для них.

Тетя Тоня вспоминает то время, когда они учились: он – в военном училище, а она – в старших классах, они пересылали друг другу в конвертах с письмами трешки и рубли. Саша не стал говорить, что так они делали из-за того, что дед с бабкой не помогали своим детям, а, наоборот, забирали у них деньги, даже когда те зарабатывали их своим трудом на сезонных работах, будучи всего лишь школьниками. Тетя Тоня вспоминала, как приехала на каникулах в гости к отцу, когда тот служил на Дальнем Востоке после окончания училища, а Сашка был еще младенцем. Отец потащил ее на прогулку, и она, вся вымотанная после бесконечных переходов по сопкам, злющая на него, спросила: